Полное собрание стихотворений

Адамович Георгий Викторович

* * *

Твоих озер, Норвегия, твоих лесов… И оборвалась речь сама собою. На камне женщина поет без слов, Над нею небо льдисто-голубое. О верности, терпении, любви, О всех оставленных, о всех усталых… (Я здесь, я близко, вспомни, назови!) Сияет снег на озаренных скалах, Сияют сосны красные в снегу. Сон недоснившийся, неясный, о котором Иначе рассказать я не могу… Твоим лесам, Норвегия, твоим озерам.

* * *

Светало. Сиделка вздохнула. Потом Себя осенила небрежным крестом И

отложила ненужные спицы. Прошел коридорный с дежурным врачом. Покойника вынесли из больницы. А я в это время в карты играл, Какой-нибудь вздор по привычке читал, И даже не встал. Ничего не расслышал, На голос из-за моря звавший не вышел, Не зная куда, без оглядки, навек… А вот, еще говорят – «человек»!

* * *

Да, да… я презираю нервы, Истерику, упреки, все. Наш мир – широкий, щедрый, верный, Как небеса, как бытие. Я презираю слезы, – слышишь? Бесчувственный я, так и знай! Скажи, что хочешь… тише, тише… Нет, имени не называй. Не называй его… а впрочем Все выдохлось за столько лет. Воспоминанья? Клочья, клочья. Надежды? Их и вовсе нет. Не бойся, я сильней другого, Что хочешь говори… да, да! Но только нет, не это слово Немыслимое: никогда.

* * *

Ну, вот и кончено теперь. Конец. Как в мелодраме, грубо и уныло. А ведь из человеческих сердец Таких, мне кажется, немного было. Но что ему мерещилось? О чем Он вспоминал, поверя сну пустому? Как на большой дороге, под дождем, Под леденящим ветром, к дому, к дому. Ну, вот и дома. Узнаешь? Конец. Все ясно. Остановка, окончанье. А ведь из человеческих сердец… И это обманувшее сиянье!

* * *

За все, за все спасибо. За войну, За революцию и за изгнанье. За равнодушно-светлую страну, Где мы теперь «влачим существованье». Нет доли сладостней – все потерять, Нет радостней судьбы – скитальцем стать, И никогда ты к небу не был ближе, Чем здесь, устав скучать, Устав дышать, Без сил, без денег, Без в любви, В Париже…

* * *

Когда мы в Россию вернемся… о, Гамлет восточный, когда? – Пешком, по размытым дорогам, в стоградусные холода, Без всяких коней и триумфов, без всяких там кликов, пешком, Но только наверное знать бы, что вовремя мы добредем… Больница. Когда мы в Россию… колышется счастье в бреду, Как будто «Коль славен» играют в каком-то приморском саду, Как будто сквозь белые стены, в морозной, предутренней мгле Колышатся тонкие свечи в морозном и спящем Кремле. Когда мы… довольно, довольно. Он болен, измучен и наг. Над нами трехцветным позором полощется нищенский флаг, И слишком здесь пахнет эфиром, и душно, и слишком тепло. Когда мы в Россию вернемся… но снегом ее замело. Пора собираться. Светает. Пора бы и двигаться в путь. Две медных монеты на веки. Скрещенные руки на грудь.

* * *

Что там было? Ширь закатов блеклых, Золоченых шпилей легкий взлет, Ледяные

розаны на стеклах, Лед на улицах и в душах лед. Разговоры будто бы в могилах, Тишина, которой не смутить… Десять лет прошло, и мы не в силах Этого ни вспомнить, ни забыть. Тысяча пройдет, не повторится, Не вернется это никогда. На земле была одна столица, Все другое – просто города.

* * *

Всю ночь слова перебираю, Найти ни слова не могу, В изнеможеньи засыпаю И вижу реку всю в снегу, Весь город наш, навек единый, Край неба бледно-райски-синий, И на деревьях райский иней… Друзья! Слабеет в сердце свет, А к Петербургу рифмы нет.

* * *

Когда успокоится город И смолкнет назойливый гам, Один выхожу я из дому, В двенадцать часов по ночам. Под черным, невидимым небом, По тонкому первому льду, Не встретив нигде человека, Не помня дороги, иду. И вижу широкую реку, И темную тень на коне, И то, что забыла Россия, Тогда вспоминается мне. Но спит непробудно столица, Не светит на небе луна. Не бьют барабаны. Из гроба Никто не встает. Тишина. Лишь с воем летя от залива И будто колебля гранит, Сухой и порывистый ветер Мне ноги снежком порошит.

* * *

Я не тебя любил, но солнце, свет, Но треск цикад, но голубое море. Я то любил, чего и следу нет В тебе. Я на немыслимом просторе Любил. Я солнечную благодать Любил. Что знаешь ты об этом? Что можешь рассказать Ветрам, просторам, молниям, планетам? Да, у меня кружилась голова От неба, от любви, от этой рощи Оливковой… Ну да, слова. Ну да, литература… Надо проще. Был сад во тьме, был ветерок с высот, Две-три звезды, – что ж не простого в этом? Был голос вдалеке: «Нет, только тот, Кто знал…» – мне одному ответом. И даже ночь с Чайковским заодно В своем безмолвии предвечном пела О том, что все обречено, О том, что нет ни для чего предела. «Нет, только тот…» Пойми, я не могу Ясней сказать, последним снам не вторя, Я отплываю, я на берегу Иного, не земного моря. Я не тебя любил. Но если там, Где все кончается, все возникает, Ты к новым мукам, новым небесам Покорно, медленно… нет, не бывает… Но если все-таки… не будет, ложь… От одного к другому воплощенью Ты предо мной когда-нибудь пройдешь Неузнаваемой, ужасной тенью, Из глубины веков я вскрикну: да! Чрез миллионы лет, но как сегодня, Как солнце вечности, о, навсегда, Всей жизнью и всей смертью – помню!

* * *

Наперекор бессмысленным законам, Наперекор неправедной судьбе Передаю я всем навек влюбленным Мое воспоминанье о тебе. Оно как ветер прошумит над ними, Оно протянет между ними нить, И никому неведомое имя Воскреснет в нем и вечно будет жить. О, ангел мой, холодную заботу, Сочувствие без страсти и огня Как бы по ростовщическому счету Бессмертием оплачиваю я.