Полное собрание стихотворений

Адамович Георгий Викторович

* * *

Куртку потертую с беличьим мехом Как мне забыть? Голос ленивый небесным ли эхом Мне заглушить? Ночью настойчиво бьется ненастье В шаткую дверь, Гасит свечу… Мое бедное счастье, Где ты теперь? Имя тебе непонятное дали. Ты — забытье. Или, точнее, цианистый калий — Имя твое.

* * *

Еще переменится все в этой жизни, — о, да! Еще успокоимся мы, о былом забывая. Бывают

минуты предчувствий. Не знаешь, когда. На улице, дома, в гостях, на площадке трамвая. Как будто какое-то солнце над нами встает, Как будто над нами последнее облако тает, И где-то за далью почти уж раскрытых ворот Один только свет бесконечный и белый сияет.

* * *

Если дни мои милостью Бога На земле могут быть продлены, Мне прожить бы хотелось немного, Хоть бы только до этой весны. Я хочу написать завещанье. Срок исполнился. Все свершено. Прах — искусство. Есть только страданье, И дается в награду оно. От всего отрекаюсь. Ни звука О другом не скажу я вовек. Все постыло. Все мерзость и скука. Нищ и темен душой человек. И когда бы не это сиянье, Как могли б не сойти мы с ума? Брат мой, друг мой, не бойся страданья, Как боялся всю жизнь его я…

* * *

На Монмартре, в сумерки, в отеле, С первой встречною наедине, Наспех, торопливо, — неужели Знал ты все, что так знакомо мне? Так же ль умирала, воскресала, Улетала вдаль душа твоя? Так же ль ей казалось мало Бесконечности и бытия? А потом, почти в изнеможеньи, С отвращеньем глядя на кровать, Так же ль ты хотел просить прощенья, Говорить, смеяться, плакать, спать?

* * *

Он еле слышно пальцем постучал По дымчатой эмали портсигара И, далеко перед собою глядя, Проговорил задумчиво: «Акрополь, Афины серебристые… О, бред! Пора понять, что это был унылый, Разбросанный, кривой и пыльный город, Построенный на раскаленных скалах, Заваленный мешками с плоской рыбой, И что по этим тесным площадям, Толпе зевак и болтунов чужие, Мы так же бы насмешливо бродили, Глядели бы на все с недоуменьем И морщились от скуки…»

* * *

Граф фон-дер Пален! — Руки на плечах. Глаза в глаза. Рот иссиня-бескровный. Как самому себе! Да сгинет страх! Граф фон-дер Пален! Верю безусловно. Все можно искупить: ложь, воровство, Детоубийство и кровосмешенье, Но ничего на свете, ничего На свете нет для искупленья Измены.

* * *

Невыносимы становятся сумерки, Невыносимее вечера… Где вы, мои опоздавшие спутники? Где вы, друзья? Отзовитесь. Пора. Без колебаний, навстречу опасности, Без колебаний и забытья Под угасающим «факелом ясности», Будто на праздник пойдем, друзья! Под угасающим «факелом нежности», Только

бы раньше не онеметь! — С полным сознанием безнадежности, С полной готовностью умереть.

Избранное

Анне Ахматовой

По утрам свободный и верный, Колдовства ненавижу твои, Голубую от дыма таверну И томительные стихи. Вот пришла, вошла на эстраду, Незнакомые пела слова, И у всех от мутного яда Отуманилась голова. Будто мы, изнуренные скукой, Задохнувшись в дымной пыли, На тупую и стыдную муку Богородицу привели. 1914

Балтийский ветер

I

Был светлый и холодный день, И солнце неспокойно билось, Над нашим городом носилась Печалью раненая тень. Нет, солнца не было. Дрожа Под лужами, тускнели плиты, Металась дикая Нева В тисках тяжелого гранита; Как странно падали слова: «Я видела его убитым». И черный вуаль открыл глаза, Не искаженные слезами, На миг над невскими волнами Вам смерть казалась так легка. И лишь в лохмотьях облака Растерянно неслись над нами.

II

Тяжкий гул принесли издалека Осветившие землю огни, Молчаливым и нежным упреком Ты следишь мои сонные дни. Где-то там и ликуют, и плачут, Славословят смертельный бой, Задыхаясь валькирии скачут В облаках веселой толпой. И поет о томлении плена Тихоструйного Рейна волна, И опять на покинутых стенах Ярославна тоскует одна. Знаю все. Но молчи и не требуй Ни тревоги, ни веры своей, Я живу… Вот река и небо, И дыхание белых полей.

Оставленная

Мы все томимся и скучаем, Мы равнодушно повторяем, Что есть иной и лучший край. Но если здесь такие встречи, Если не сон вчерашний вечер, Зачем нам недоступный рай? И все равно, что счастье мчится, Как обезумевшая птица, Что я уже теряю вас, Что близких дней я знаю горе, Целуя голубое море У дерзких и веселых глаз. Лишь хочется летать за вами Над закарпатскими полями, Пролить отравленную кровь И строгим ангелам на небе Сказать, что горек был мой жребий И неувенчана любовь.

* * *

Когда Россия, улыбаясь, Безумный вызов приняла, И победить мольба глухая Как буйный ураган прошла, Когда цветут огнем и кровью Поля измученной страны, И жалобы на долю вдовью, Подавленные, не слышны — Я говорю: мы все больны Блаженно и неизлечимо, И ныне, блудные сыны, В изменах каемся любимой… И можно жить, и можно петь, И Бога тщетно звать в пустыне, Но дивно, дивно умереть Под небом радостным и синим. <1915?>