Вчера, увенчана душистыми цветами,Смотрела долго ты в зеркальное окноНа небо синее, горевшее звездами,В аллею тополей с дрожащими листами, —В аллею, где вдали так страшно и темно.Забыла, может быть, ты за собою в залеИ яркий блеск свечей и нежные слова…Когда помчался вальс и струны рокотали, —Я видел — вся в цветах, исполнена печали,К плечу слегка твоя склонилась голова.Не думала ли ты: «Вон там, в беседке дальной,На мраморной скамье теперь он ждет меняПод сумраком дерев, ревнивый и печальный;Он
взоры утомил, смотря на вихорь бальный,И ловит тень мою в сиянии огня».
1855
«В темноте, на треножнике ярком…»
В темноте, на треножнике яркомМать варила черешни вдали…Мы с тобой отворили калиткуИ по темной аллее пошли.Шли мы розно. Прохлада ночнаяШироко между нами плыла.Я боялся, чтоб в помысле смеломТы меня упрекнуть не могла.Как-то странно мы оба молчалиИ странней сторонилися прочь…Говорила за нас и дышалаНам в лицо благовонная ночь.
1856
Ивы и березы
Березы севера мне милы, —Их грустный, опущенный вид,Как речь безмолвная могилы,Горячку сердца холодит.Но ива, длинными листамиУпав на лоно ясных вод,Дружней с мучительными снамиИ дольше в памяти живет.Лия таинственные слезыПо рощам и лугам родным,Про горе шепчутся березыЛишь с ветром севера одним.Всю землю, грустно-сиротлива,Считая родиной скорбей,Плакучая склоняет иваВезде концы своих ветвей.
1843, 1856
У камина
Тускнеют угли. В полумракеПрозрачный вьется огонек.Так плещет на багряном макеКрылом лазурным мотылек.Видений пестрых вереницаВлечет, усталый теша взгляд,И неразгаданные лицаИз пепла серого глядят.Встает ласкательно и дружноБылое счастье и печаль,И лжет душа, что ей не нужноВсего, чего глубоко жаль.
1856
Сестра
Милой меня называл он вчера —В зеркале точно себя я не вижу?!Боже, зачем хороша так сестра,Что перед ней я себя ненавижу!Голос его, прерываясь, дрожал;Даже в сердцах я его проводила, —Образ сестры предо мною стоял…Так я всю ночь по аллее ходила.В спальню вошла я; она уж спала.Месяц ей кудри осыпал лучами.Я не могла устоять — подошлаИ, наклоняясь, к ней прильнула устами.Как хороша, как светла и добра!Нет, и сравненьем ее не обижу!Милой меня называл он вчера —В зеркале точно себя я не вижу?!
1857
Горное ущелье
За лесом лес и за горами горы,За темными лилово-голубые,И если долго к ним приникнут взоры,За бледным рядом выступят другие.Здесь темный дуб и ясень изумрудный,А там лазури тающая нежность…Как будто из действительности чуднойУносишься в волшебную безбрежность.И в дальний блеск душа лететь готова,Не трепетом, а радостью объята,Как будто это чувство ей не ново,А сладостно уж грезилось когда-то.
Октябрь 1856
Музе («Надолго
ли опять мой угол посетила…»)
Надолго ли опять мой угол посетила,Заставила еще томиться и любить?Кого на этот раз собою воплотила?Чьей речью ласковой сумела подкупить?Дай руку. Сядь. Зажги свой факел вдохновенный.Пой, добрая. В тиши признаю голос твойИ стану, трепетный, коленопреклоненный,Запоминать стихи, пропетые тобой.Как сладко, позабыв житейское волненье,От чистых помыслов пылать и потухать,Могучее твое учуя дуновенье,И вечно девственным словам твоим внимать.Пошли, небесная, ночам моим бессоннымЕще блаженных снов и славы и любви,И нежным именем, едва произнесенным,Мой труд задумчивый опять благослови.
1857
Рыбка
Тепло на солнышке. ВеснаБерет свои права;В реке местами глубь ясна,На дне видна трава.Чиста холодная струя,Слежу за поплавком, —Шалунья рыбка, вижу я,Играет с червяком.Голубоватая спина,Сама как серебро,Глаза — бурмитских два зерна,Багряное перо.Идет, не дрогнет под водой,Пора — червяк во рту!Увы, блестящей полосойЮркнула в темноту.Но вот опять лукавый глазСверкнул невдалеке.Постой, авось на этот разПовиснешь на крючке!
1858
«Был чудный майский день в Москве…»
Был чудный майский день в Москве;Кресты церквей сверкали,Вились касатки под окномИ звонко щебетали.Я под окном сидел, влюблен,Душой и юн и болен.Как пчелы, звуки вдалекеЖужжали с колоколен.Вдруг звуки стройно, как орган,Запели в отдаленьи;Невольно дрогнула душаПри этом стройном пеньи.И шел и рос поющий хор, —И непонятной силойВ душе сливался лик небесС безмолвною могилой.И шел и рос поющий хор, —И черною грядоюТянулся набожно народС открытой головою.И миновал поющий хор,Его я минул взором,И гробик розовый прошелЗа громогласным хором.Струился теплый ветерок,Покровы колыхая,И мне казалось, что душаПарила молодая.Весенний блеск, весенний шум,Молитвы стройной звуки —Всё тихим веяло крыломНад грустию разлуки.За гробом шла, шатаясь, мать.Надгробное рыданье! —Но мне казалось, что легкоИ самое страданье.
1857
«В леса безлюдной стороны…»
В леса безлюдной стороныИ чуждой шумному весельюМеня порой уносят сныВ твою приветливую келью.В благоуханьи простоты,Цветок — дитя дубравной сени,Опять встречать выходишь тыМеня на шаткие ступени.Вечерний воздух влажно чист,Вся покраснев, ты жмешь мне руки,И, сонных лип тревожа лист,Порхают гаснущие звуки.