Полное Затмение
Шрифт:
Дымок повернул голову туда, где на полу стояла клетка ворона.
— Ты слышал? Стейнфельд, Остроглаз, кое-кто ещё... они прорвались!
Ворон нахохлился и встопорщил перья жестом, похожим на пожатие плеч.
Дымок развернулся к Уитчеру.
— Как им это удалось?
— Стейнфельд называет этот приём «клешневой координацией». Ударные
Дымок кивнул. Он не стал читать списка.
— Сколько времени мы проведём тут, в Нью-Йорке? — спросил Дымок.
— Четыре дня. Нельзя задерживаться дольше — тебя опасно показывать публике. Конечно, ты получишь мощную охрану, но...
Дымок кивнул.
— Понял. А потом куда?
— Антильские острова. Маленький остров... увидишь, в общем.
— Этот парень, Кесслер, тоже там?
— Он? Да. С женой. Вы с ним будете работать вместе — по крайней мере, так надеется Стейнфельд.
— Стейнфельд во многих отношениях... весьма практичен. Но временами ведёт себя, как двадцатилетний пустоголовый студентик-идеалист. Взять хотя бы эту фантазию с перестройкой Сети. Он стремится вернуть СМИ людям. Пробудить массовое сознание одной глобальной вспышкой... — Смок покачал головой.
— Ты думаешь, это невозможно?
— Я вообще считаю, что любая социальная перестройка маловероятна — если ядерный холокост ей не поможет. Но... — Он слабо улыбнулся. — Но мы попробуем. Куда деваться? — Он снова выглянул в окно, посмотрел на Нью-Йорк.
— Уитчер, зачем тебе это? Прибыли оно не приносит. А ты не кажешься мне, э-э...
— Гуманистом? А я не гуманист. Я уважаю храбрецов, но... Мною в основном движут бизнес-мотивы. МКВА трижды пыталась отобрать у меня мою авиакомпанию. И компьютерный бизнес пыталась отнять — тоже трижды. МКВА — корпоративный хищник. Они первые полезли.
Дымок покачал головой.
— Нет, ты не говоришь всей правды.
Кто такой Уитчер? Оскар Шиндлер двадцать первого века? Или кто-то другой, сокрытый под несколькими слоями маскировки?
Он попытался разглядеть в лесу небоскрёбов здание Worldtalk. Самолёт снова дал крен, описал круг по южной части острова, пошёл на снижение в сторону Квинса, и Дымку почудилось, что лайнер привязан к зданию незримой струной — а теперь подпрыгивает на её конце, словно детская игрушка.
— Ладно, — сказал Уитчер, — твоя взяла. Стейнфельд был прав: у тебя чуйка. Это действительно не вся правда. Когда-нибудь я, возможно, открою тебе истинную причину. В безопасной обстановке.
За барной стойкой включился телеэкран и показал искажённую «рыбьеглазную» картинку кабины самолёта. Второй пилот обернулся и посмотрел в камеру.
— Есть разрешение на посадку, сэр. Мы заходим на последний круг.
Уитчер кивнул экрану.
— Как раз вовремя. Убедитесь, что СБ на месте и встретит нас.
— Так точно, сэр.
Экран выключился.
Дымок сказал:
— Конечно, хорошие вести из Парижа одновременно означают и дурные. Это значит, что Второй Альянс подчинил Париж. Ещё одна завоёванная ими территория.
— Они уже давно её завоевали: слишком многие французы на их стороне. — Уитчер передёрнул плечами. — Остальная Европа тоже склоняется на их сторону.
— Очень многие французы не идут на сотрудничество с ними, — возразил Дымок вполголоса. — Во Франции остаётся Стейнфельд. И Остроглаз. И остальные. Они не сдались.
Самолёт пролетал низко над городом. Дымок краем глаза уловил оживлённое уличное движение. Городской организм жил полной жизнью.
— Этот город вполне себе жив, — пробормотал Дымок ворону. — Но ведь и Амстердам таким был... совсем недавно.