Полное Затмение
Шрифт:
Клэр отцепила от пояса ещё одну аптечку и пошла помогать Юкё.
Остроглаз подошёл к двери, высунулся наружу и оглядел улицу.
— Наверное, просто патруль мимо проходил. Может, нам ничего и не грозит.
Он вернулся внутрь. Курланд с Бонхэмом тащили Рикенгарпа в дальний зал. Дотащив, уложили у нагревателя. Рикенгарп потерял сознание, из правого виска у него сочилась кровь.
— Его рикошетом зацепило, может, просто осколком пули, судя по размеру входного отверстия, — заявил Курланд. — А второе ранение, после того, как он в них пальнул... ну, не знаю, может, контузия...
Остроглаз и Клэр (бесстрастная, эффективная) оттащили трупы ВАшников в
После этого они взялись за Юкё и положили его рядом с Рикенгарпом. Юкё смотрел в потолок, крепко сжав зубы от боли, и молчал. Остроглаз вколол ему синтеморфина, Юкё глубоко, протяжно вздохнул и тут же уснул. Остроглаз примотал его раненую руку к телу, сделав временный лубок. Он обнаружил ещё одну рану, в боку Юкё. Рана была скверная.
Часа в четыре утра Рикенгарп проснулся и попросил Остроглаза посветить ему в зрачки фонариком. Голос его был тревожным. Остроглаз пожал плечами, встал и посветил фонариком Рикенгарпу в глаза.
— Ну же, Остроглаз. Ниспошли мне свет.
— Да я уже, чувак. Ты что, не видишь?
Так стало ясно, что он ослеп.
— Наверное, осколок кости, — сказал Рикенгарп тоном диагноста. — Повредил зрительный нерв. Или кровоизлияние...
— Заткнись, чувак, мы тебя вытащим, операцию сделаем.
— Я слеп, — произнёс Рикенгарп, будто пробуя слово на вкус. Он казался скорей удивлённым, чем испуганным. — Слеп. Ну и сцена. Скорей даже антисцена, чувак. Слеп.
Пули, попавшие Рикенгарпу в ногу, не задели артерий, но он ослабел и просто лежал на спине рядом с обогревателем, умостив голову на скатанную в замен подушки куртку Остроглаза. Рикенгарп играл на Telecaster, слушая себя через наушники. Чуть поодаль стоял небольшой усилитель, и красный огонёк его мигал во мраке, словно глаз демона-хранителя.
Через некоторое время он бросил играть, но улыбка не сползала с его губ, точно он к кому-то прислушивался.
— Эй, Остроглаз, — требовательно прохрипел он.
Остроглаз сел на корточки рядом с ним.
— Чего?
— Сними с меня наушники. Воткни. Послушай.
Остроглаз взял у него наушники и прислушался. Он услышал помехи и далёкий слабый голос.
— Это же Уиллоу! — воскликнул Остроглаз. — Голос Уиллоу! Эта штука ловит одну из наших частот!
— Ага, так бывает. Ты его слышал?
— Да, он повторяет снова и снова. Всем отрядам встречаться на Р-20,0900. Что это значит?
— Ты наизусть наши коды должен знать, эксперт херов! Южная платформа станции метро «Франклин Рузвельт». На Елисейских полях, недалеко от Арки. 0900 — завтра утром. Прикинь, Остроглаз, а симметрия в жизни есть. Нам чуть-чуть не повезло, а перед тем — чуть-чуть повезло, и теперь снова повезло. Последняя удача — мы поймали это сообщение о сборе отрядов. Последняя неудача — мы не на той стороне блядской арки. Нацисты там всё оцепили. На арку мы забраться можем, но мимо не пройдём. По нашу сторону жёлтая зона, по другую — их штаб-квартира. Улицы заблокированы, если только не идти прямо под аркой. Ну и как нам попасть на приём к Фрэнки Рузвельту?
— Что-нибудь сообразим.
— Чувак, это был риторический вопрос. Я тут кое-что обмозговал. Я тебя только попрошу, чтоб ты меня сильно не костерил за это дело. Мой последний концерт. А, Остроглаз? Обещаешь? Ну, слушай...
— Чушь какая, — бормотал Курланд.
Час до рассвета. Они брели по перекопанным улицам, через сине-чёрные тени и серебристые
Остроглаз сам себе удивлялся. Курланд всё ныл и ныл, поэтому Остроглаз сказал:
— Его не отговоришь. Мы это сделаем, так что просто заткнись, будь добр.
Рикенгарп, опираясь на Клэр, усмехнулся.
— Приятно слышать, что ты это кому-то другому говоришь, Остроглаз.
— Тогда ты тоже заткнись.
Клэр несла гитару и аптечку, Курланд — рупорные громкоговорители PA Horn, Юкё — оружие и динамики, Бонхэм — провода, микрофоны и прочую музыкальную электронику, а также дробовики Рикенгарпа. Остроглаз, помимо пулемёта, повесил на плечо M83, а в рюкзак положил два портативных усилителя. Они миновали обгоревший пень небоскрёба, с которого свисали причудливые стеклянные и пластиковые сосульки; ребристые руины собора; площадку, заваленную изувеченными манекенами из выставочного зала. Они обливались потом, но через одежду всё равно проникал леденящий холод.
— Я же тебе говорю, это полная чушь, — застонал Курланд, перемещая громкоговоритель поудобнее.
— Война — тоже полная чушь, — сказала ему Клэр. — Расизм — чушь. И это... — Она жестом обвела развалины Парижа. У неё не нашлось слов закончить фразу.
— Я лишь надеюсь, — проворчал Рикенгарп, — что дождь не пойдёт.
Они дважды прятались от патрулей, но продолжали путь под прикрытием туманной ночи и мегаломаньяческой самоуверенности фашистов.
Показалась площадь Звезды [59] . Арка стояла в центре двенадцатиконечной звезды, образуемой пересечением улиц. Возвести её Наполеон распорядился в 1808-м, а Шальгрен приступил к работе в том же году, но строительство закончили только в 1836-м. Триумфальную Арку слагали массивные каменные блоки, вздымавшиеся на высоту пятидесяти ярдов. Сорок четыре ярда в ширину, двадцать два в длину. Фасады Арки были украшены скульптурными группами, под сводом некогда горел вечный огонь. Прах Неизвестного Солдата давно унесло ветром тысяч и тысяч шагов неизвестных воинов множества армий.
59
В настоящее время официально именуется площадью Шарля де Голля.
Со стороны Елисейских полей Арку украшала высокая скульптурная группа, изображавшая выступление волонтёров. Центральная фигура группы — Марсельеза — распростёрла крылья, указывая добровольцам путь воздетым мечом. Рот её был открыт в безмолвном кличе. Крик, застывший в камне.
Триумфальная Арка пострадала от снарядов, но продолжала стоять.
Почти рассвело. Ночное небо смягчилось, посинело. Фашистские часовые дежурили в основном на дальней стороне Арки. Чтобы попасть на сбор отрядов НС, Остроглаз должен был пройти мимо неё.
Вообще-то стража дежурила по обе стороны, но сейчас между часовыми и Остроглазом громоздились разбитые грузовики, вертолёты, танки и кучи мусора, а также падали длинные тени.
Спины ныли от тяжести груза. Они пересекали Звезду. Пролезали между кучами мусора и ржавеющих обломков, крались, прижимаясь к земле. На лицах у Бонхэма с Курландом было явственно написано: Да этот чувак вконец рехнулся.
Возле двери, ведущей на лестницу внутри одной из массивных опор Арки, кемарили у тускло-жёлтого обогревателя двое неофашиков.