Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ
Шрифт:
Прочими характерными атрибутами пропаганды и политики пра-пра-коммунизма (и в парламенте и на улицах) были, с одной стороны, подчеркнутая агрессивность, в том числе словесная, в результате чего любое возражение оказывалось заклеймленным как «антинародное выступление», а с другой стороны — постоянное обвинение оппонентов, что те-де агрессивны и «травят» народную партию. Подобное вызывающее поведение восходило к южноамериканским повстанцам («Тупамаросам» [178] , например), и было свойственно также европейским террористам, которые вдохновлялись идеей (как выяснилось, утопичной) что нужно устраивать такие провокации, чтоб никакое правительство их не пожелало терпеть и отвечало бы репрессиями, а репрессии в свою очередь привели бы к восстанию всего народа.
178
Тупамарос (Tupamaros) — движение MLN (Movimiento de Liberacion Nacional), военизированные подпольщики марксистских убеждений в Уругвае в начале 1960-х гг. Название «Тупамарос» восходит к имени вождя восстания в Перу Тупака Амару II (побежден и казнен в мае 1871 г.), в свою очередь позаимствовавшего имя императора инков Тупака Амару I (1544–1572).
Независимо от тех давних экстремистов, агрессивное обличение «заговора прессы» стало главным оружием наших радикалов, главным их занятием, фундаментом
Пра-пра-коммунисты часто пощипывали чувствительные струны народности (сегодня то же самое — то и дело взывают к «народу Италии»…) Проводили многотысячные демонстрации с колыханием знамен и громкими пестами. Соблюдали условную раскраску (красный цвет). Точно так же Берлускони использует синий. И вдобавок ко всему (как утверждают сегодня правые) коммунистические силы постепенно захватывали все центры культурной деятельности. В те времена это были издательства и толстые журналы. Любопытна попытка «Универсале дель Кангуро» [179] подверстать в прогрессивные писатели даже классиков: Дидро и Вольтера, Джордано Бруно и Фрэнсиса Бэкона, Эразма Роттердамского и Кампанеллу [180] .
179
Известная книжная серия издательства левой интеллигенции «Фельтринелли» (Милан) в 1970-е гг. называлась «Кенгуру» («Il Canguro»). Теперь эта серия носит название «Economica universale Feltrinelli», но сохраняет логотип с кенгуру и продолжает нумерацию старой серии.
180
Франсуа-Мари Аруэ или Вольтер(1694–1778) — французский философ, писатель, крупнейший деятель Просвещения. Джордано Бруно (1548–1600) — итальянский философ и ученый, казнен по обвинению в ереси. Дезидерий Эразм Роттердамский (1466–1536) — голландский ученый-гуманист, остался в лоне католической церкви, хотя также настаивал на ее реформировании и возвращении к первоистокам христианства. Томмазо Кампанелла (1568–1639) — итальянский философ и писатель, автор знаменитой утопии «Город Солнца».
Разговор это сложный, тонкий, потому что следовало бы вынести на суд истории и «раздвоенность Тольятти», но тут уж я отступаю и предоставляю обдумывание интересных аналогий моему читателю.
«Обкатывая» эти свои мысли в разговоре с друзьями, я услышал, что они, напротив, видят разницу между стародавней пропагандой коммунистов и нынешней берлускониевской пропагандой. При всей агрессивности по отношению к правительству, компартия старых времен поддерживала многие законы, предлагавшиеся противниками (от модификации Седьмой статьи Конституции [181] и вплоть до многих реформ), в то время как «Полюс свобод» постоянно противится, и прямо, и косвенно, и саботажем, тем реформам левого правительства, которые, по логике, «Полюс» отлично мог бы и поддержать. Безусловно, Тольятти в свое время был вынужден смириться со статусом пожизненного оппозиционера. После Ялты [182] уже не было возможности, да в общем не было и потребности затевать революцию в Италии. Так что Тольятти принял курс на непротивление. В этом смысле позиция «Полюса» далека от той давней позиции пра-пра-компартии.
181
Статья 7 определяет взаимоотношения государства и церкви на основании Латеранских соглашений 1929 г. Церковь не имеет права вмешательства в политику государства Италия.
182
На Ялтинской конференции (4-11 февраля 1945 г.), где главы государств-победителей — Черчилль, Рузвельт и Сталин — обсудили послевоенный раздел сфер влияний в Европе, Италия попадала в сферу интересов Великобритании и США.
Чрезвычайно любопытно, что в самой типичной для «Полюса свобод» пропагандистской модели, в стратегии и тактике их политической борьбы наблюдаются отголоски деятельности даже не столько компартии, сколько внепарламентских групп периода 68-го года [183] .
У вне парламентариев образ врага в 1960-е годы ассоциировался не с самым очевидным злом (США), а со злом более тонким, замаскированным: межнациональные корпорации, Трехсторонняя комиссия [184] , воплощения перманентного заговора. Далее: не спускать врагу никогда и ничего, беспрестанно шельмовать, что бы он там ни предлагал, отвергать любую возможность диалога, любые встречи; отказываться от встреч с журналистами, ибо журналисты — прислужники правящего класса. Постоянная глухая оборона. Отказ сотрудничать с парламентом. Отвергать какие бы то ни было компромиссы можно было только при уверенности, о которой постоянно трубили и провозглашали в виде пророчеств и лозунгов, что победа революции неизбежна. Так что следовало немилосердно действовать на нервы закомплексованной буржуазии, провозвещая, что вот-вот грядет. И что пленных не берем. И что уже составлены проскрипционные списки, и завтра они появятся в дацзыбао. Избранная техника напоминала кетч: изводить противника воплями, запугивать речевками вроде «фашистские гады, буржуям нет пощады!» («fascisti, borghesi, ancora pochi mesi») и «это только начало» («ce n'est qu'un debut»), или попросту орать в лицо «дурак, дурак» — «scemo, scemo». Поход за властью должен был совершаться под хоругвями — священными иконами Че Гевары и Ленина-Сталина-Мао.
183
Внепарламентские группы существовали в нескольких западноевропейских странах; это левые политические движения, не имевшие представителей ни в Палате общин, ни в Сенате, но ярко заметные на политическом горизонте, проводившие многочисленные демонстрации, акции протеста, разъяснительную работу в школах и на фабриках.
184
Трехсторонняя комиссия была создана в 1973 г. Дэвидом Рокфеллером для противостояния некоторым процессам новой политической и исторической обстановки, которые могли угрожать финансовому благополучию процветающих государств и многонациональных корпораций, и для влияния на стратегические, экономические и политические решения правительств. В комиссию входили крупные менеджеры, промышленники, банкиры и политики Европы, США и Японии.
Можно сказать, что все это просто подбор аналогий и что пропагандистские приемы везде и всегда между собою сходны, однако полезно учесть вдобавок, сколько перебежчиков и из рядов пра-пра-коммунистов, и из рядов бывших активистов 1968 года завербовалось в конце концов в «Полюс свобод». Не столь уж неразумно полагать, будто Берлускони
Прислушаться к левым, памятуя, сколь солидные наработки имеются у них по части агитации и пропаганды, это было с его стороны очень умно. Особенно если учесть, что в современной политической географии настоящая массовая партия — именно «Полюс». Именно идеологам «Полюса» удалось угадать, что в процессе предуказанного марксизмом разложения общества сформируются новые группы, уже не по имущественному цензу, а по принципу поголовной зависимости от мира масс-медийных ценностей, то есть группы, нечувствительные к идейным призывам, но чувствительные к призывам популистским. «Полюс» вербует через посредство «Лиги Севера» пужадистскую [185] мелкую буржуазию Севера, через посредство неофашистского «Национального Союза» малообеспеченное население Юга, которое вот уже полвека голосует за монархистов и неофашистов. А через партию «Давай, Италия» «Полюс» обратился к тому самому рабочему классу былых времен, немалая часть которого сегодня докарабкалась до статуса мелкой буржуазии и в этом качестве опасается угрозы своему благосостоянию со стороны новых люмпенов. Именно эта прослойка благодарно воспринимает программу «Полюса»: борьба с преступностью, уменьшение налогового гнета, защита от государственного произвола, неподчинение столице — средоточию всех на свете зол; устрожение нравов, нетерпимость к любому виду альтернативного поведения. Приоритеты, общие для всех популистских риторик.
185
Пьер Пужад (1920–2003) — лидер «движения налогового сопротивления» во Франции, в 1953 г. создавший Союз защиты коммерсантов и ремесленников (Union de Defense des Commercants et Artisans) и возглавивший массовое народное движение пужадистов, которое в 1956 г. одержало неожиданную победу на парламентских выборах (53 депутата, 12 % голосов на национальном уровне). Политик правых убеждений, последователь фашиста Жака Дорио, работавший в свое время на вишистский режим, Пужад без труда добился консенсуса от многочисленной мелкой буржуазии Франции. Имя Пужада стало нарицательным.
В популистской риторике вызрели и те доводы о преимуществах Берлускони, которые так хорошо действуют на людей низшего социального происхождения. Вот эти пункты: (i) Берлускони — миллиардер, поэтому не станет воровать (соображение, основанное на принципиальном отождествлении политиков с ворами); (ii) что мне за дело, если он устраивает собственные дела, я буду рад, если он устроит заодно и мои; (iii) человек, который исхитрился так здорово разбогатеть, сумеет обогатить и народ, которым он будет править (почему-то подобные надежды не оправдали ни Бокасса [186] , ни Милошевич). Отметьте, что такие упования убедительны для тех, кто много смотрит телевизор и видит, что телевизор способен обогатить того, «кто хочет стать миллионером». Однако подобная вера уходит корнями в первобытные, архетипические суеверия. Достаточно вспомнить «грузовые культы», бытовавшие на островах Океании с периода начального колониализма приблизительно до конца Второй мировой войны. Белые приплывали на кораблях и прилетали на самолетах, сгружали еду и другие удивительные товары (предназначенные большей частью для самих них, для белых). А туземцы ждали появления каждого грузового парохода или самолета, словно прихода Мессии. Они думали, что рано или поздно пароход доставит вещи и для них.
186
Жан Бедель Бокасса (1921–1996) — правитель Центральноафриканской республики (в конце правления — император Центральноафриканской империи), садист и людоед, был свергнут и бежал за границу, после чего мирно жил сперва в личном замке во Франции, а потом в Кот-д'Ивуар, где ему предоставили убежище.
Когда в электорате живут подобные надежды и чаяния, из этого следует: нарождается настоящая массовая партия, а в настоящей массовой партии обычно живут речевки, лозунги и задорные призывы. Основной просчет левых сил сегодня: они не понимают, они по своей природе, видимо, не способны понять, что подлинный электорат партии, которая поставит целью провести реформы в Италии, — это уже не «народные массы», а обеспеченные слои, работники непроизводственной сферы. Этот электорат громаден. Именно к нему, а не к мифическому рабочему классу, и надлежит левым сегодня адресоваться.
Так что одно из удивительных открытий в этой нашей избирательной кампании: самый завзятый коммунист из всех возможных зовется Сильвио Берлускони. Пра-пра-коммунистические технологии и практики 1968 года все те же, они не переменились. Только теперь их оседлала партия капиталистов, как в свое время она оседлала программу кооперативов. Так что вперед, товарищи.
О популизме в СМИ
187
«Servirsi del popolo». «Эспрессо», июль 2003 г.
На этой неделе писали, что иностранные журналисты обеспокоены наступающим полугодием, когда Евросоюзом будет управлять премьер-министр Италии. Они, конечно, правильно беспокоятся. У них есть поводы для тревоги. Характерно, что Берлускони сильно пугает жителей зарубежных стран (те в полном ужасе от мысли, как бы с ними не случилось того, что случилось с нами), а вот среди итальянцев процент тех, кто пугается Берлускони, не так уж и высок. Тем не менее угрозы, которые таятся в деспотичном режиме Берлускони, многочисленны. Я намерен поговорить об одной из них. Для начала поспокойнее разберемся в выражении «режим». Обыкновенно, когда кто-то говорит о деспотичном режиме, все понимают — имеется в виду фашизм. Ну, это натяжка. Самый отъявленный критик правительства, как ни крути, не сможет утверждать, будто Берлускони открыл «Палату Фашио и корпораций», переодел всех школьников в черные рубашки, позакрывал журналы и газеты. Нет, мы не имеем в виду «фашизм». «Режим» — нейтральный термин, и означает он форму правления. Существуют страны с демократическим режимом, с христианско-демократическим, с республиканским, с монархическим режимами.
А Берлускони создает и разворачивает свою, особую форму правления. Среди характеристик этой формы я выделил бы прежде всего опасную популистскую окраску. Под популизмом я подразумеваю не историческое явление (вроде народничества в России), а явление современное. Популисты — это Перон [188] и другие южноамериканские и африканские начальники. Попробуем вспомнить, что заявлял Берлускони, когда он еще не укрывался от правосудия своей премьер-министерской должностью, и в поисках отчаянного спасения по ходу дела старался делегитимизировать судебную власть. Берлускони заявлял: «Я, будучи избран волею народа, неподсуден тем, кто получил место по служебному конкурсу».
188
Хуан Доминго Перон де ла Соса (1895–1974) — глава офицерской организации, осуществившей в 1943 г. государственный переворот в Аргентине, президент и диктатор Аргентины (1946–1955; 1973–1974).