Полный назад! «Горячие войны» и популизм в СМИ

Эко Умберто

Подчеркиваю, что этот голос избирателей никак не эквивалентен «воле народа», к которой популисты апеллируют. Популизм заключается в прямом обращении к народу (и в произвольной интерпретации «народной воли»), и исходит он сверху. А демонстрации на улицах выражают не неопределенный «голос народа», а свободное волеизъявление групп, партий и различных ассоциаций граждан.

Как выражается позиция электората? Посредством действий различных лидеров общественного мнения, газет, ассоциаций, партий, а также через митинги на площади. Оговоримся. Если вместо митинга на площади вспыхивает бунт санкюлотов [209] , сокрушающих все вокруг, то это революция, или беспорядки, ну в общем — дело совершенно иное. Но демократиями предусматриваются совсем другие, всецело мирные демонстрации масс, не тоталитарные, не всенародные: митинговать может даже почти незаметное меньшинство, всего два или три человека, — собираясь, они оповещают публику о том, что думают или что им требуется.

209

Санкюлоты («бесштанные», фр.) —

в конце XVIII в. презрительное именование французской черни, превратившееся в самоназвание революционеров. 14 июля 1789 г. Бастилию штурмовали именно «санкюлоты».

В этом смысле вполне достаточно постоять перед английским парламентом или в любом американском городе перед мэрией, наблюдая за депутациями разных групп граждан — как они машут плакатами, скандируют лозунги и обращаются к спешащим прохожим. В углу Гайд-Парка всякий, кто желает, забирается на импровизированную трибуну и держит речь. Да и не обязательно ездить в Лондон, чтобы увидеть это. Подобные точки есть во всех итальянских городах. На площадях почти каждый день свободно сходятся люди и говорят о чем хотят, в том числе на разные политические темы.

Иногда уличные собрания и митинги принимали обширные размеры — Вьетнамский мораторий 1969 года сотряс всю Америку. Подобные массовые сборища бывают правыми, бывают левыми. Мы помним марш сорока тысяч демонстрантов в Турине, выражавший — во времена серьезных профсоюзных конфликтов — недовольство привилегированных кадров, так называемых «белых воротничков». Мы помним уличные митинги «молчаливого большинства», шествия сторонников «Полюса свобод» и марши активистов «Лиги Севера» в полном средневековом антураже. Непонятно, почему профсоюзные шествия (по причине того юридически нерелевантного обстоятельства, что они собирают миллионы, а не сотни человек?) и «хороводы» (по причине их живописности?) должны трактоваться правительством как более антидемократичные. А не, скажем, акции Паннеллы, приковывающего себя куда попало или пьющего свою мочу перед сочувствующей публикой [210] .

210

Марко Паннелла в апреле 2002 г. опробовал новую форму политического протеста: прилюдно пил свою мочу, объявив сухую голодовку в знак протеста против действий Конституционного Суда, который с ноября 2000 г. выносил приговоры составом судей, численно не достигавшим нормы, предписанной законом.

Конечно, масса — сила. На массе (за неимением более надежных критериев) зиждется демократия, право решения принадлежит тем, кого больше. Улица, ведущая себя не буйно, есть выражение гражданской свободы. Мы считаем диктаторскими те режимы, где уличные волеизъявления не позволены или же организуются сверху. Где они симулируются, где сгоняют население города под балкон Муссолини на площади Венеции. Те скопища были сомнительны отнюдь не потому, что бескрайни, а потому, что не собирались и не позволялись никакие контр-скопища.

Теперь задумаемся, а что же такое тот «слет» в Римини, на котором выступил Марчелло Пера? Не заседание в парламенте, не семинар специалистов. В такой же мере, как и праздники «Униты» [211] , нет, в еще большей (так как он проходил на центральной площади) «слет» в Римини — это как раз уличное действо, законное, как остальные, и явно политическое по звучанию.

Так где же высказал председатель Сената свое неодобрение уличной демократией? На площади, в ходе манифестации, проходившей в отдалении от парламентских залов и выражавшей мнение лишь некоторой части граждан. Решительное «нет» площадям, произносимое на площади, это как если бы моралист, протестуя против эксгибиционизма, распахивал свой плащ на паперти церкви, являя себя в похабной наготе, с выкриком: «Не делайте так никогда, ясно?»

211

«Унита» — итальяская коммунистическая газета. С 1945 г. в деревнях и городах Италии проводятся пикники-гулянья «Униты» по типу французских праздников «Юманите» с совместным застольем, концертами и книготорговлей.

Как заключить контракт с древними римлянами [212]

В 64 году до нашей эры Марк Туллий Цицерон, уже ставший знаменитым оратором, но остававшийся «новым человеком» (то есть не принадлежащим к римским нобилям), собрался баллотироваться в консулы. Брат его Квинт Туллий написал ему руководство к действию. Сейчас вышло итальянское издание с параллельным латинским тестом под названием «Руководство кандидатам. Как выигрывать выборы» (Manuale del candidate — Istruzioni per vincere le elezioni. Lecce: Manni, 2004) в переводе и с комментариями Луки Канали [213] — с описанием исторических и биографических обстоятельств той предвыборной кампании. Предисловие принадлежит перу знаменитого эссеиста Фурио Коломбо [214] и включает в себя полемическое рассуждение о «Первой республике».

212

«Come fare un contratto coi romani». «Эспрессо», июль 2004 г. В заголовке пародируется предвыборный слоган Берлускони «Я заключаю контракт с итальянцами!»

213

Лука Канали (р. 1925) — профессор латыни в Пизанском университете, сотрудник легендарных журналов «Контемпоранео», «Нуови Аргоменти», «Верри», «Парагоне», переводчик Катулла, Лукреция, Вергилия, Горация, Петрония.

214

Фурио

Коломбо (р. 1931) — итальянский журналист, писатель, историк. Преподаватель Колумбийского университета (США), директор Института итальянской культуры. Был главным редактором газеты «Унита» и журнала «Аркитеттура».

Удивительно, до чего походит на первую Римскую республику наша итальянская (не первая, а вторая) [215] — походит и в своих достоинствах (немногочисленных), и в своих недостатках (неисчислимых). Пример Рима в течение более чем двух тысячелетий продолжал иметь большое влияние на последующие представления о государстве. Как напоминает Коломбо, на образец древней римской республики ориентировались авторы «Federalist Papers» [216] , когда намечали основные линии тех положений, из которых составилась Конституция США. Они нашли для себя в Риме, более нежели в Афинах, образец актуальной и по сегодня народной демократии. С еще большим чувством реальности «неоконсы» [217] , окружающие Буша, вдохновляются императорским Римом и цитируют в своих речах как пример Римской Империи, так и пример Pax Romana, в качестве идейной провозвестницы заокеанского Pax Americana.

215

Так называемая (неофициально) Вторая Итальянская республика возникла на развалинах Первой, основанной в 1946 г. в результате всенародного референдума, отменившего в Италии монархию. В начале 1990-х гг. разразились процессы по поводу коррупции партий и государственного аппарата, приведшие к разгрому целого политического класса. Ветром истории были сметены и социалистическая партия, и партия христианских демократов, и компартия Италии, не скомпрометированная уголовными приговорами, но самопроизвольно расколовшаяся вследствие структурных сдвигов в обществе и самоликвидации Советского Союза. К 1995 г. образовался новый правящий класс, создались новые партии, и ощущающая свою новизну страна стала называть себя «Второй республикой».

216

«Federalist Papers» (англ.) — Статьи из журнала «Федералист», сборник из 85 политических эссе, написанных Александром Гамильтоном, Джоном Джеем и Джеймсом Мэдисоном, опубликованный первоначально под псевдонимом «Публий» в поддержку кампании за ратификацию американской Конституции (1787–1788). Документ классического американского либерализма и некое подобие «генеральной репетиции» конституции.

217

«Неоконсы» — группа американских интеллектуалов, чья идеология отражена в проекте «Новый американский век». Для неоконсерваторов характерны пренебрежение мнением международных организаций, неприятие идеи дипломатических переговоров, применение военной силы и мессианское видение цивилизаторской роли США в мире.

Вот только образ предвыборного соревнования, встающий на двадцати страницах книжки Квинта, гораздо менее высок, нежели идеал, вдохновлявший федералистов в XVIII веке. По Квинту, политик вообще не несет своему электорату смелого проекта, и не выходит на споры с оппонентами, и не старается заиметь новых поклонников как премию за проявленную убедительную силу, за яркую утопию.

Как отмечено и Лукой Канали, Цицерон не метил в провозвестники каких-то ярких идей, более того — он советовал кандидату воздержаться от политической полемики, дабы не наделать себе врагов. Кандидат, идеальный в представлении Квинта Цицерона, обязан прежде всего выглядеть обольстительно, делать людям любезности, или обещать таковые, никому никогда не отказывать, намекая: раньше или позже нечто будет сделано… Память у избирателей короткая, про обещания они забудут.

Коломбо в предисловии выявляет удивительные сходства, подобия и переклички между наукой Цицерона и нашей практикой. Кажется, двадцати веков не было. Так называемые salutatores — те, кто ходил кланяться по очереди к нескольким кандидатам — ныне могут носить имя «terzisti» [218] , а древнеримские deductores, чье постоянное присутствие было призвано удостоверять добросовестность кандидата и рекламировать его добрые дела, сегодня (mutatis mutandis [219] ) заменены телевидением.

218

«Terzisti» в экономике — субпоставщики. В данном случае термин употреблен в переносном смысле для обозначения лиц, поддерживающих одновременно несколько разных политиков или политических объединений.

219

Deductores (лат.) — сопровождающие лица. Mutatis mutandis (лат.) — с должными поправками.

Рекламная кампания имеет вид спектакля. Не важно, что представляет собой кандидат, а важно, как он выглядит. Квинт говорит: хотя играют роль и естественные дарования, главная проблема — в том, чтобы обеспечить победу притворства над естественностью.

С другой стороны, «хоть лесть мерзостна, хотя она и портит людей, но лесть необходима кандидату, весь облик которого, лицо и манеры должны от раза до разу меняться, приспособляясь к мыслям и чаяниям того, с кем у него намечена встреча. Естественно, нужно действовать так, чтобы вся кампания была торжественной, яркой, блестящей, но вместе с тем — и народной. При первой возможности наводи на противников тень подозрения в злодействе, распущенности, мотовстве». Короче, все милые рекомендации, как будто написанные сейчас, и нет сомнения ни у кого: читая Квинта, все время перелетаешь воображением к Сильвио.