Полоса невезения
Шрифт:
– С соседями попрощаться не хочешь?
– спросила Лена.
– Да нафиг они мне...
– Игорь, похоже, с трудом удержался, чтобы не сплюнуть на неметеный пол.
– Они только и знают ругаться, что музыка громко. И наркоманом обзывают.
– А ты ни сном ни духом?
– прищурился я, поудобнее перехватывая коробку.
– Нет! А что?
– с некоторой паузой сообщил пацан, и пауза эта показалась мне подозрительной.
– Ты, котяра, смотри...
– усмехнулся я.
– Струна тебе помогает, но Струна о тебе и помнит... Узнаю, что травкой балуешься - задницу надерем, и мало не покажется. Ладно, пошли. Да не суетись ты, не мелькай, успеем
А вот как быть, если господин Абдульминов откажется нас принять, я и не подумал. И Кузьмич тоже хорош, не выставил мне соответствующую галочку. Но теперь, глядя на массивную железную дверь с глазком, я проклял свою беспечность. Когда готовились к акции, я о таких мелочах и не вспоминал, надеясь на Женю. Но сейчас Женя лежал на больничной койке, уставясь взглядом в запредельные сферы, и ничем не мог помочь, даже советом.
Правда, рядом стояла Лена, матерая, судя по всему, волчица, но просить ее о помощи мне совершенно не хотелось. Ладно еще Игорька внизу оставили, в машине. Нечего ему смотреть на наши разборки с Маратом Николаевичем. Педагогически вредно. Самое поганое, что минут через сорок должны подъехать грузчики. И что я им скажу? Кидать мыло на базу? Возможно, и придется, только неохота позориться. Ладно, оставим на крайний случай.
– Ну чего, Костя? Побеспокоим дяденьку?
– вопросительно взглянула Лена.
– Слушай, я даже не знаю... А ну как пошлет он нас? Дверь-то не выбить, тут базука нужна. Эх, не догадался я милицейскую форму прихватить...
– Зачем?
– удивилась Лена.
– Господи, Костя, ну это же просто делается. Например, так. Смотри!
Двумя легкими касаниями она поправила прическу, провела ладонями по лицу - и как-то неуловимо преобразилась. Нет, никуда не исчезли острые скулы, не выправились мелкие неровные зубки, не удлинился разрез глаз. Но Лена вдруг похорошела, даже помолодела вроде и в тот же миг сама же растрепала собственную прическу, после чего надавила на кнопку звонка.
Несколько секунд ничего не происходило, потом послышались тяжелые шаги.
– Кто?
– не открывая двери, поинтересовался мрачный баритон.
– Вы меня извините, - не своим голосом залепетала Лена.
– Я ваша соседка. Вы понимаете у меня на кухне дверь заклинило, а муж на работе, а там молоко убегает... Мы замок туда поставили, когда у соседей свадьба была, они к нам через черную лестницу...
Продолжать историю не пришлось.
Раздался скрежет проворачиваемых запоров и дверь слегка приоткрылась.
Дальше все было быстро. Мне не пришлось даже дернутся, Лена все сделала в одиночку. Сильным рывком выдернула хозяина за порог - и тут же втянула обратно, но сама уже находясь внутри.
Я скользнул следом, аккуратно закрыв дверь и с интересом оглядел Абдульминова. Тот был облачен в роскошный халат, с грациозными дальневосточными драконами. Судя по всему, Марат Николаевич совсем недавно принимал ванну.
Сейчас он стоял, прижатый к стене, боясь пошевелиться. Причина понятная - правая рука Лены, скользнув под халат, сжимала главные его достоинства. Несильно сжимала, но вполне достаточно для приведения к нужному знаменателю.
– Ну что, Абдульминов, будешь себя хорошо вести?
– сухо спросил я, разглядывая массивного, почти моих габаритов мужчину. А брюшко у него, кстати, куда основательнее... Пиво, небось, гиподинамия...
– А... у... ну да...
– выдавил Марат Николаевич пересохшими губами.
– Вот и славненько, - заметил я.
– Ну, что же мы в коридоре
Уже в комнате Абдульминов, усаженный в огромное, почти как у Кузьмича, кожаное кресло, угрюмо протянул:
– Я... Ребят вы что хотите, вообще?
Елена Ивановна суховато улыбнулась.
– Сейчас поймешь, Марат.
– Это с жилищем твоим новообретенным связано, - добавил я.
– Документы на квартиру, пожалуйста.
Абдульминов попытался выбраться из кресла, но легким тычком был отправлен обратно.
– Не суетись, - пояснила Лена, - тебе двигаться вредно. Просто скажи где.
Секунду он соображал.
– Вон, в столе, в тумбе нижний ящик, там синяя папка...
– Очень хорошо, - откликнулся я, извлекая добычу.
– Скажи им "Адью", больше ты их не увидишь... равно как и квартиры. Не дергайся, не дергайся, у нас мало времени. Через полчаса грузчики приедут, барахлишко твое вынесут и доставят, куда сам скажешь.
– Какого хрена?
– пискнул Абдульминов.
– Грубо, Марат, грубо, - печально прокомментировал я, вытаскивая из кармана свернутую струну.
– Тем более при даме. А суть, дорогой мой, в том, что ты здесь больше не живешь. Договор купли-продажи признан недействительным и аннулирован. Ибо осуществлен был с нарушением закона. Вот, - помахал я перед его носом объемистой пачкой бумаг.
– Тут и документы от риэлтера, и заверенное объяснение нотариуса, и все твои расписки.
– Да вы чего, ребята, стебетесь?
– вскинулся Марат.
– Какого еще лешего? Да вы-то кто, какое у вас право?
– О правах заговорили...
– лукаво протянула Лена.
– Кость, объясни ему, убогому.
– А вот по какому, - помахал я перед его носом кончиком струны.
– Ты знаешь, что это такое?
Абдульминов хмуро молчал.
– Так вот, ты хочешь посмотреть корочки? Ну ладно, взгляни. Может, наведет тебя на какие-нибудь разумные мысли.
Сунув Марату под нос развернутое удостоверение, я несколько секунд любовался недоуменным выражением его лица.
– Да... Непонятно? При чем тут какой-то зачуханный Фонд защиты прав несовершеннолетних? Ты прав, Марат, все на самом деле куда интереснее, но ты же хотел официальности? А насчет защиты прав - так оно все и есть. Ты купил квартиру, принадлежавшую мальчику, только-только вернувшемуся из детского дома. Согласно закону, мальчик не вправе еще совершать подобные сделки, он не достиг возраста полной гражданской зрелости, и потому продажей могли заниматься только родители или заменяющие их лица. Да, я знаю, что за двести "огурцов" мадам Артюхова из департамента опеки подмахнула соответствующие бумажки. Уравняв, кстати, одним росчерком трехкомнатную квартиру и конурку в коммуналке. Тем самым жилищные условия подростка были явно ухудшены. Не стыдно?
Судя по бешеным глазам Марата, кипевшее в его потрясенных мозгах чувство ничего общего со стыдом не имело. Пожалуй, будь я один, не обошлось бы без криков и рук. Но Лена, похоже, внушала ему непреодолимый ужас. Ручаюсь, таких женщин он до сих пор не встречал.
– Да я что, знал, что ли?
– хмуро пробормотал он, глядя в пол.
– А вот теперь имеет место явная ложь, - с удовольствием заметила Лена.
– Ты прекрасно знал, Абдульминов, кто здесь прописан, ты его видел, когда вы пятнадцатого апреля в двадцать ноль-ноль, в компании с представителем фирмы "Комфорт-А" и с участковым уполномоченным явились осматривать площадь. Напугали ребенка до полусмерти...