Полоса невезения

Соколов Алексей

– К какой Марине...
– начал было я и тут же спохватился.

Улыбчивая рыжая девушка из отдела обеспечения никому бы не рассказала о моей грядущей командировке, но Маусу все-таки заикнулась. И я, конечно, увидел во всем этом заговор, потому что в моем воспаленном донельзя мозгу помещались одни лишь интриги, а в нарисованной мною реальности молодым людям нечем было заняться, кроме как вечерами выслеживать глиняных. Словно в старых советских фильмах.

– Хорошая девчонка, на Тимерзяевской живет, в контексте,

что на Тимирязевской.

Я кивнул и улыбнулся.

Двери лифта раскрылись, оттуда скопом вывалились трое парней и одну молодая девушка, вооруженная блокнотиком. Я их совершенно не знал, а вот Маус явно состоял с ними в приятельских отношениях.

– Ну, блин!
– разлыбился один из парней.
– Ваще, чудо! Мышатник, ты чего тут прописался, что ли? Каждый день на работу ходишь! Забурел?

– Долг!
– Маус встал по стойке "смирно", выпятил вперед губы, отсалютовав двумя пальцами.
– Не хочу посрамить звездно-полосатый флаг, сэр!

Второй парень похлопал его по плечу и заметил:

– Ты молодец, сынок. Я верю, ты настоящий американский солдат и не испугаешься этих сербских стариков и детей, когда начнешь швырять в них бомбы!

– Кстати, - заметил первый.
– Слышь, Маус, есть тема на ночь в "контру" засесть?

– Ага!
– усмехнулся тот.
– Я вот как раз клуб один в Нагатино рульный знаю. Там и в Инете можно и погамится.

– Вот и круто. Надо на днях...

– Надо. Звякни мне завтра ближе к утру, часиков двенадцать, - Маус повернулся к девушке и отвесил глубокий поклон.
– Приветствую вас, Оксана свет Степановна, как дела ваши на тяжком поприще?

– Тяжело, - бросила та.
– Просто надрываюсь, ну да ты нас понимаешь!

– Всецело!

На этих словах Маус вслед за мной прыгнул в кабину и со словами "Пересечемся!" нажал кнопку закрытия дверей.

Я проводил взглядом группу странных его знакомых, отметив про себя, что пошли они вовсе не к выходу, а в те самые служебные помещения, куда я не только не должен был, но и не имел желания забираться.

Все эти подсобки и коридоры нижних этажей вызывали во мне смутную тревогу. Слишком уж близко к легендарным подвалам, к Мраморному залу...

– Переживают ребята, - поделился мыслями Маус и, заметив, что я не все понял, внес ясность: - Служба технического обеспечения. У них сейчас работы выше крыши. Вот и бегают как оглашенные. Оксанка опять с ног до головы трясется, как бы чего не вышло. Она у них типа босс...

– А что такого?
– задал я невинный вопрос, но хакер отреагировал на него как-то неадекватно.

Глаза его округлились, и взгляд мне совсем не понравился. Конечно, столичный обитатель Маус понимал мои временные проблемы. Мухинск наложил свой отпечаток на мой кругозор, но не до такой же степени...

Все это я успел прочитать на его лице, прежде чем хакер произнес:

– Шеф,

алло! Вы знаете, какой сегодня день? Проснитесь!

– А что такого?
– произнес я, усиленно вспоминая число.

– Главное Восхождение на носу! Еще пара дней и...

– Так, - оборвал его я.
– С этого места подробней.

Лифт замер, добравшись до нужного этажа. На этом наши пути расходились, но Маус не стал выходить, а лишь встал так, чтобы загородить фотоэлемент, и полушепотом произнес:

– В ближайшие дни станет известно о дате Главного Восхождения. О ней всегда сообщают в последний момент. Секретность, видите ли, неясно, правда, от кого, - взгляд его изменился. Похоже, Маус нашел объяснение всем вопросам.
– Вы, наверное, в Мухинске и не слышали о таком!

– Увы! Куда уж нам, чайникам да кофейникам.

Маус оглянулся на коридор и быстрым шепотом произнес:

– Это и есть наш настоящий юбилей. Говорят, что вначале "Струна" возникла в задумке, а уже потом Флейтист впервые увидел Ее.

– Кто увидел?
– не сразу понял я.

– Флейтист, - Маус выразительно указал куда-то вверх. Моя некомпетентность больше не удивляла его, Технический Хранитель списал все на различие провинциального и столичного жаргона.
– Самый первый. Самый главный. Вы же говорили с ним, да?

– Да, - кивнул я, сам не зная что ляпнул.

Впрочем, по тону Мауса было видно: он не сомневается, что я говорил.

– Так вот. В этот день к Струне идет он. Понимаете, мы все одинаковы. Даже Старшие Хранители. Даже Главный Хранитель.

Маус оглянулся назад и быстро, уже во весь голос, сказал:

– Упс, ща тут орать начнут. Народ к лифту валит. Ладно, шеф. До скорого!

Он отпустил дверь, а я нажал кнопку своего этажа.

Почему он говорил в полголоса? Неужели просто не хотел меня позорить?

Лену было не узнать - глаза весело блестят, всегда бледные щеки слегка порозовели, и вся она как будто светилась изнутри. Может и впрямь обрадовалась мне?

– Привет, Косточка, ну как дела?

Я не стал шутить про дела, которые у прокурора - воспоминания о дознавателях нашего следственного отдела навсегда вышибли из меня подобный юмор.

– Хорошо дела. Мы еще подготовим отчет, но в общих чертах все разъяснилось. Шестая группа сработала топорно, надавили на интеллигентного старичка будто на какого-нибудь Абдульминова... Ну, тот и всполошился, вообразил, будто мы из них секту делать будем.

– Надо же...
– поморщилась Лена.
– Велика слава "Струны". Между прочим, этот твой Николай Натанович - пример довольно показательный. Представь, какой крик устроят эти старперы-шестидесятники, вздумай мы выйти из тени. И заткнуть их праведные рты посложнее, чем всяким там Пасюковым. Идейные люди, уважаю. Но "Струну" не примут, слишком уж закоснели.