Полоса невезения

Соколов Алексей

– Будете, - Николай Натанович удивительно быстро метнулся к столу и склонился надо мной, сильно подавшись вперед.
– Будете - и все станет как раньше. Как в те годы, когда к нам толпами ходили комиссии, пытаясь проверить нашу благонадежность, повесить еще десяток портретов вождей и вбить в детей лишнюю тонну политинформации! Вы понимаете, к чему всё это ведет? Вся эта ваша "Струна"?! Понимаете?

– Николай Натанович, - мне показалось, что директор близок к истерике. Впрочем, теперь стало яснее, почему он столь болезненно отнесся

к идее контроля сверху.
– Николай Натанович, мы же с вами интеллигентные люди. Давайте наконец возьмем себя в руки.

Похоже, он был близок к тому состоянию, когда человек еще хорохорится, но некая внутренняя преграда в его душе уже сломалась. Упоминание об интеллигентности, тем более в моих устах, заставило его успокоиться и он снова уселся напротив.

– Мы не намеренны проводить какую-то идеологию, учить чему-то детей, что-то разрешать или запрещать. Мы лишь хотим сохранить здесь детское учреждение, а не бар или казино. Понимаете, Николай Натанович, у нас есть главное направление, от которого мы никогда не отступим, остальное же можно менять в достаточно широких пределах. Вы согласны?

– Да, - часто закивал он.
– Согласен... Послушайте, Константин, вы ведь и правда поможете нам, даже если мы не примем ваши условия. Ведь так?

Интересно, что следует ответить? Принципы дипломатии требуют надавить еще раз, но я не могу больше врать.

– Да, - сказал я.
– Поможем.

Какое-то время он молчал, глядя на дно своей чашки, к которой так и не притронулся. В линзах его очков я видел блики солнца, отражавшиеся до того в чае. Николай Натанович размышлял. Он тоже не знал, что сказать.

– Что ж, это великое дело, - наконец произнес он.
– Великое и опасное, Константин. Вы взяли на себя огромную ответственность, и вы, возможно, единственные, кто действительно преисполнены благих намерений. А помните, куда они ведут? Вы великие люди, но вы слепы... Возможно, молодость... Да, пожалуй. Вы просто не понимаете последовательности. Идеология неизбежно порождает контроль, а контроль в свою очередь питается идеологией. Возникает устойчивая связка... Возможность диктата всегда ведет исключительно к диктатуре. Это семя зла, которое рано или поздно, но обязательно всходит - такова уж наша почва... Нужно быть величайшим умом, гением гениев, чтобы вовремя суметь свернуть. И в истории таких не наблюдается. Кроме разве что Будды или Христа. Да и то... Вы понимаете меня, Константин?

– Да, - кивнул я.
– Мы делаем все, чтобы этого не случилось, а уж как получается...

– Делай что должно, и будь что будет?
– понимающе прищурился Николай Натанович.

Такая откровенность с посторонним! Пожалуй, меня не успеют разоблачить по-настоящему, я раньше погорю на нарушении внутренних правил и снова отправлюсь в любимый мой коридорчик.

В родной закуток...

– Я постараюсь оказать вам помощь, - сказал я.
– Вы не хотите протекции с нашей стороны. Только разовое вмешательство. Не более...

В

этот миг у меня сработала "мыльница".

– Простите, служба.

Он виновато улыбнулся и только руками развел. Разумеется, черная кругляшка вызвала у него ассоциации не с инвентарем педагога-энтузиаста, а с экипировкой спецслужб.

– Шеф, у нас гости!
– по голосу чувствовалось, что Маус кривляется.

– Сейчас подойду. Не впускайте их, - я спрятал "мыльницу" обратно в карман.
– Хотите вы или нет, но поработать нам все же придется. Приехали наши милые "бандисмены". Уж простите, Николай Натанович.

– Что вы!
– усмехнулся он.
– Никаких проблем! Работайте на здоровье!

Он издевался. Он все еще нам не верил.

Грузчиками дело не ограничилось. Помимо "Газели" с курившими возле нее мужиками я заметил еще и хозяев, приехавших контролировать процесс. И это как раз было нам на руку.

Какой толк говорить с пролетариями, которые даже не знают, на кого работают? Разумеется, фирма "Зимин и сыновья" прибегла к помощи службы платных перевозок. Опыт показывает, что с простыми парнями, у которых ничего кроме рук, машины и заказа отродясь не было, бороться гораздо труднее. Их не интересуют разборки боссов, но своего куска они не упустят.

Сегодня нам определенно везло: на новенькой "ауди" к центру детского творчества подкатили двое крупногабаритных парней, стриженых словно английский газон, а с ними - молодой человек в дорогих золотых очках. Видимо, адвокат.

Еще из-за двери я услышал их разговор. "Гости" пытались прорваться внутрь, но Маус и Сайфер держали оборону прочно, а, главное, убедительно.

– Слышь, ты чо ваще?
– высказывался один из бритых.
– У нас заказ сюда. Это наша шарага, ты не въехал, да?

– Не кипятись, братан, - у Мауса даже голос изменился. Уж чего-чего, а артистизма ему не занимать.
– Сейчас босс выйдет, и перетрете всё, чего тебе с нами вязаться?

– Ну зови его, давай!

– Уже позвал.

"Зиминцы" поступили правильно. Прежде чем затевать драку с шестеркой, стоит взглянуть на основного. Тот ведь, может быть, вполне себе крут.

Я открыл дверь, выбрался на крыльцо и внимательно оглядел всю честную компанию. Они тоже уставились на меня. Грузчики - безучастно, адвокат в очках - отрешенно, будто изучал воздух за моей спиной, ну а братки - с нескрываемым интересом.

Возможно, они ждали появления кого-то знакомого. Известного конкурента, уже польстившегося на столь удобное помещение, или, быть может, Николая Натановича, решившего во чтобы то ни стало отстоять свою территорию.

– Так, что тут у нас?
– нарочито скучным тоном спросил я у Мауса.

Тот хотел было ответить, но не успел.

– Так я не понял, братва, - встрял один из "зиминцев", видимо старший.
– Чо тут за хрень творится? Вы вообще чьи?

– А вы сами-то чьих будете?
– атаковал я.