Полосатый Эргени (сборник)
Шрифт:
одном месте желтое пламя охватило высокий куст можжевельника.
Огонь — самое страшное для зверей. Его боятся даже сильные владыки
лесов. Лесной пожар — это ужас для всего живого. Хуммы ощетинили гривы
горбов и насторожились. Сомнения нет: за огнями скрываются двуногие. Запах
их пахучих шкур доносился вместе с туманом огненной гари. Старые хуммы
учуяли беду. Они видели, как желтые языки огня разгораются полукругом с
трех сторон по краям поляны. Только
подозрительных запахов.
Старый вожак издал призывный сигнал и решительно направился к
тропинке. За ним потянулась вереница остальных великанов. Дородные слонихи
подталкивали хоботами слонят. Сильные самцы замыкали шествие. Сзади
слышался гул людских голосов. От зажженных костров через поляну стали
перебегать группы охотников. Они бежали с пылающими смолистыми сучьями.
По дороге они зажигали заранее заготовленные у опушки кучи валежника.
Они двигались по слоновьей тропе вслед за уходящим стадом. Все старались
кричать сколько хватает сил и колотили палками по стволам деревьев.
Подростки неистово визжали и свистели. В облаве принимали участие взрослые
охотники и вся молодежь обоих селений. С ними вместе шагали и более
крепкие старики, и молоденькие бездетные женщины, и девушки-невесты. Даже
хромой Тупу-Тупу с азартом подскакивал и ковылял, стараясь не отставать от
остальных.
Мохнатый вожак вел за собой стадо великанов. Он ломал мимоходом
мертвые ветви. Упавшие стволы трещали под его тяжестью. Уши его
шевелились. Он слышал сквозь топот шагов своих сородичей крикливый гомон
человеческой толпы. Ненавистный запах дыма гнался за ним по пятам.
Всякий раз, как крики и шум становились назойливее, задние хуммы
топорщили уши и прибавляли шагу.
Еловый лес кончался и переходил в высокий сосняк. В этом месте было
особенно много навалено стволов, опрокинутых ураганом. Кое-где они лежали
целыми грудами.
Хуммы проходили между двумя такими грудами деревьев. Вдруг вожак
остановился.
Путь был прегражден. Несколько елок лежали поперек одна на другой.
Вожак внимательно осмотрелся кругом. Выйти из тупика можно было только
направо. Здесь оставался узкий проход. Он вел на старую, заброшенную
тропу, с обеих сторон огороженную жердями.
Слонихи напирали на нерешительного вожака. Задний отряд самцов теснил
среднюю часть стада.
В это время свист, крики и глухие удары дубинами по стволам деревьев
раздались с новой силой. Толпа приближалась. Запах горящей смолы
становился сильнее, и вожак решительно ринулся через проход. За ним
хлынули остальные. Здесь начинался
Вожак вышел на засыпанную снегом площадку, обнесенную с двух сторон
высокой оградой. Но не успел он сделать по ней и двух шагов, как площадка
затрещала и рухнула под тяжелым зверем. С ним вместе полетели вниз жерди,
сучья, валежник, еловые лапы, комья снега и шагавший рядом годовалый
слоненок. Упавший мамонт испустил потрясающий рев. Что-то острое глубоко
вонзилось в его внутренности. Он упал так неловко, что задние ноги его еще
не опустились на землю, а передние подогнулись, и он никак не мог встать
на все четыре ноги.
Перепуганное стадо разделилось на два потока и с треском ломилось
через чащу по обе стороны ловушки. Свист и крики подростков, рычание
мужчин и визг женщин становились все громче и сильнее пугали огромных
зверей. Как бурная лавина, понеслись к берегу Большой реки потерявшие
рассудок хуммы, ломая все на своем пути.
История ловушки
Ловушка, в которую попали большой и малый хуммы, имела длинную
историю. Она строилась много лет. Ее начали делать еще деды теперешних
Красных Лисиц. Сначала на этом месте была небольшая яма. Это была ловушка
на малых зверей. В нее ловились лисицы и росомахи, детеныши косуль, иногда
зайцы-беляки. Яма была узкая. Глубина ее была не больше человеческого
роста. Такие ямы охотники поселка делали в разных местах. Но это была
«счастливая» яма. Охотники вырыли ее на звериной тропе в начале оврага.
Здесь проходил путь из глубины леса к берегу реки. Грунт был легок для
рытья. Дождевая вода не застаивалась в яме. Она уходила в овраг сквозь
пористую толщу песка. Охотники прикрывали ловушку настилом хвороста и
маскировали гнилыми листьями, мхом и лишайником, а зимой — слоем снега.
Не проходило года, чтобы ловушка не дарила поселку по нескольку
пойманных зверей. После каждой поимки ловушку нужно было поправлять и
налаживать снова, вынимать осыпавшуюся землю. Песок рыли крепкой и острой
палкой, сгребали в кожаные мешки и подавали их тем, кто стоял наверху.
С каждым годом яма делалась шире и глубже. В нее начали проваливаться
взрослые косули, молодые олени, телята туров и бизонов. Летом это
случалось реже. Зимой, когда снег покрывал все следы людей и искусственную
настилку, ловушка после снегопада работала отлично. Охотники приписывали
свои удачи не тому, что хорошо было выбрано место. Они думали, что
настоящая причина — искусное заклинание, танцы, бормотание старух и