Полосатый катафалк (сборник)
Шрифт:
Газета с описанием гибели Симпсона на первой полосе лежала нетронутой на письменном столе Изобел Блэквелл. «Если бы она была виновата, — подумал я с радостью, — она бы давно уничтожила газету».
Арни Волтерс ворчливо произнес в трубку;
— Алло?
— Это Арчер. Вы видели Блэквелла?
Он не обратил внимания на мой вопрос.
— Вам давно пора сюда заявиться. Лью. Я слышал, что вчера вы взяли Кэмпиона…
— Я хочу знать, видели ли вы Марка Блэквелла, отца Харриет?
— Нет. А я должен был его увидеть?
— Он отправился ранним утром
— Он тоже в списке пропавших?
— Возможно, добровольно пропавших.
— Очень плохо, что вы не в состоянии уследить за своими клиентами… Перестаньте морочить мне голову. Вы разбудили меня среди ночи и даже не соизволили сообщить, что говорит Кэмпион.
— Он все отрицает. Я склонен поверить ему.
— Он не может отрицать наличие крови на шляпке. Это кровь той же группы, что у Харриет, а последний раз ее видели вместе с ним. Не может он отрицать и убийство своей жены.
— Версия не подтвердилась.
— Вы это точно знаете?
— Скажем так: почти. Кэмпион не пай-мальчик, но похоже на то, что кто-то сделал из него козла отпущения.
— Кто?
— Я работаю над этим.
— Тогда какова ваша теория относительно Харриет? Она бесследно исчезла.
— С ней могло случиться что-то уже после того, как она рассталась с Кэмпионом. У нее с собой были деньги, ехала она на новой машине. Надо постараться найти автомобиль. Я бы начал поиски с осмотра стоянок в аэропорту в Рено и Сан-Франциско.
— Вы полагаете, что она куда-то улетела?
— Возможно. Займитесь этим, хорошо? Но прежде всего перезвоните мне по поводу Блэквелла. Мне необходимо знать, видел ли его кто-нибудь из администрации Тахое.
Когда я положил трубку на место, у меня за спиной заговорила Изобел:
— Вы сомневаетесь во всех и во всем?
Она вымыла лицо и не стала подкрашиваться. Виски у нее остались мокрыми.
— Практически во всем, — ответил я, — и почти во всех. Этому меня выучили мои клиенты.
— Только не я. Мне чуждо недоверие.
— Значит, пора взять его на вооружение… Вы намеренно отворачивались от фактов, уподобляясь страусу, который прячет голову себе под крыло в минуту опасности.
— Хорошо уже то, что вы верите в мою невиновность… Как вы считаете, что я за женщина?
— Думаю, мы оба в конце концов выясним это.
— Я уже знаю. И скажу вам. Я несчастная женщина. Узнала я об этом уже много лет назад, когда любимый мною человек сказал, что он диабетик и не может или же не должен иметь детей. После его смерти я решила больше ни за кого не выходить замуж, чтобы не подвергать себя лишним страданиям. Но прошлым летом явился ко мне Марк и объявил, что я ему очень нужна. Он попал в беду. И я не устояла, почувствовав необходимость снова быть кому-то полезной…
Я всегда к нему хорошо относилась. Короче, я вышла за него, и вот, пожалуйста…
Она повернулась ко мне и взглянула мне в глаза. Непонятное чувство к ней шевельнулось у меня в груди. Нечто большее,
— Если бы и вы были несчастливым, — продолжала она, — вы бы тоже боялись пошевелиться от страха, что может обрушиться весь дом.
— Он сейчас лежит в развалинах вокруг вас, миссис Блэквелл.
— Вы можете мне этого не говорить.
— Прошлым летом неприятности у Марка случились из-за девушки?
— Да. Он подцепил ее в Торонто, и она от него забеременела. Она требовала с него деньги, естественно. Деньги его не волновали, но он опасался, что она потребует чего-то более страшного. Женитьбы, возможно, или подаст в суд. И он погибнет в глазах общества. То, что о нем думают люди, крайне важно для него. Полагаю, он считал, что женитьба на мне защитит его и заставит ее замолчать.
Она упорно не называла ее имени.
— Неужели все это он выложил вам?
— Не совсем. Его намерения обычно совершенно ясны. Он выдает себя с головой, в особенности, когда боится. А он был безумно напуган, когда приехал ко мне в Санта Барбару. Девушка или кто-то из ее друзей пригрозили подать в суд. Очевидно, Марк переправил девицу через границу.
— Вы знали, что это была Долли Стоун?
— Нет! Я бы ни за что не вышла замуж за Марка…
— Почему же вы вышли за него?
— Я хотела почувствовать себя кому-то нужной, как уже объяснила. А он определенно нуждался во мне. И Харриет. Марк боялся, что сойдет с ума, начнет набрасываться на грудных младенцев на улице. Он уверял, что я одна способна его спасти, и я поверила ему.
— Вы не спасли его от убийства Долли. Думаю, теперь вы уже это знаете.
— Я этого боялась.
— Вы давно его подозреваете?
— Я все поняла только сегодня, когда вы заговорили о куртке. Меня сразу замутило. Я до сих пор чувствую себя отвратительно.
Лицо у нее действительно казалось зеленым. Совершенно машинально я прикоснулся ладонью к ее мокрым волосам на виске. Она склонила голову мне на руку.
— Я крайне сожалею, что причиняю вам боль, но вы, наверное, и сами понимаете, что мы должны добраться до конца.
— Очевидно. Я солгала вам по поводу куртки, конечно. Он купил ее, когда мы совершали свадебное путешествие. В Торонто неожиданно стало очень холодно. К тому же он решил, что такая куртка ему пригодится, когда мы приедем весной в Тахое. По-видимому, Ральф Симпсон нашел ее там и принес Марку, потребовав объяснений… А Марк схватил этот серебряный ледоруб, который подарили нам Стоуны… Все перемешалось после нашей свадьбы.
Она уткнулась мне в грудь и расплакалась. Я осторожно обнял ее и принялся гладить по голове. Как только она справилась с собой, она отодвинулась от меня.
— Я очень сожалею. Я не думала, что не смогу совладать со своими нервами.
Я осторожно стер слезы с ее щеки, но она отвернулась от меня.
— Извините. Большое спасибо, но, прошу вас, не надо меня жалеть. Сейчас я думаю только о моем долге перед Марком. Это моя прямая обязанность, независимо от того, что он сделал…
После некоторого колебания Изобел спросила: