Половое самосознание и методы его диагностики

Саламова Джамиля

Маскулинная модель. В 80-х годах прошлого века был сделан вывод о том, что существует сильная положительная связь между маскулинными качествами и психическим здоровьем (Tailor M. C., Hall J. A., 1982; Basoff E. S., Glass G. V., 1982).

Последующее применение методов в рамках этой парадигмы продемонстрировали положительную связь между выраженностью маскулинных черт и высокой самооценкой уровня адаптации как у мужчин, так и женщин (независимо от пола, Spence J. T., 1984), в то время как взаимосвязь фемининных характеристик и уровнем адаптации была слабой независимо от пола. Однако были обнаружены показатели более успешной социальной адаптированности фемининных индивидуумов (Spence J. T., 1984).

В то же время C. Edwins, et al. (1980) (цит. по: Aube J., et al., 1995) считают, что наличие маскулинных атрибутов более существенно для социальной адаптации по сравнению с балансом

маскулинности и фемининности.

В работе E. DeGregorio, C. S. Carver (1980) было показано, что тип поведения «А» (коронарный тип) является наиболее адаптивным в контексте выраженных маскулинных полоролевых черт, в то время как сочетание указанных личностных черт и низкого уровня маскулинности отражается низкой самооценкой, высокой социальной тревожностью и депрессией. Согласно результатам исследования J. Aube и др. (1995), маскулинные черты связаны с удовлетворенностью жизнью и позитивным настроением как для мужчин, так и для женщин.

Андрогинная модель. В начале 70-х годов прошлого века биполярная модель была пересмотрена в концепции андрогинии S. Bem. Было предположено, что мужчины и женщины необязательно должны соответствовать традиционным моделям, а могут сочетать в своем поведении как маскулинные, так и фемининные характеристики.

Существует целое направление исследований, посвященных изучению проблемы личностной адаптации и саморегуляции в рамках парадигмы «андрогинии» как базового аспекта психического здоровья. A. Steinman, D. J. Fox (1974) предположили в качестве базовой модели для здоровья наличие совокупности маскулинных и фемининных черт независимо от половой принадлежности. Так, S. Bem (1978), описывая андрогинию как совмещение маскулинных и фемининных черт, говорила, что андрогинная личность может предоставить более гармоничный стандарт психологического здоровья в обществе, где ригидная типизация половых ролей изживает себя. S. Bem и ее коллеги в противоположность взгляду традиционной психологии о том, что мужчины и женщины, чтобы быть приспособленными к жизни, должны иметь традиционно установленные соответствующие полу характеристики, показали малую приспособленность индивидов, обладающих только такими характеристиками. Наиболее приспособленным к жизни оказался андрогинный тип, имеющий черты того и другого пола и самый распространенный. Согласно этому подходу андрогинная личность имеет более богатый репертуар полоролевого поведения, чем носители стереотипов, и тем более, чем недифференцированные. Андрогиния способствует более широкому использованию имеющегося репертуара в зависимости от требования ситуацией инструментальности или экспрессивности. Человек, демонстрирующий как маскулинные, так и фемининные характеристики, обнаруживает большую гибкость в пределах полоролевог поведения, чем те, кто является носителем только маскулинности или фемининности. Обе составляющие полоролевой идентичности развиваются независимо. Субъект может развивать свою маскулинность независимо от имеющегося у него уровня фемининности (Heilbrun A., 1981).

Т. Л. Бессоновой (1994) была рассмотрена полоролевая модель личности, согласно которой в основе развития полового самосознания лежит характер удовлетворения в раннем детстве и особенности возможной фиксации личности на двух базовых потребностях: в аффилиации и в достижении. В дальнейшем происходит интериоризация данных состояний в ауто-симпатию и самоуважение, что в целом является основой интегративного отношения личности к себе и выражается как уровень развития феминности и маскулинности независимо от биологического пола. Фрустрация этих потребностей на разных стадиях развития ведет к личностной дисгармонии:

1) фрустрация потребности в аффилиации ведет к патологической зависимости, симбиотическим отношениям, патологической потребности в «растворении» в другом, предрасположенности к нарушениям контроля пищевого и полового поведения (гиперфемининности);

2) фрустрация потребности в достижении ведет к перфекционизму, сверхзначимости достижений, прямолинейности в достижении целей любыми средствами (гипермаскулинности, по Т. Л. Бессоновой).

В результате дисгармоничного развития этих форм потребности формируется полоролевой конфликт, в основе которого лежит представление о полярности мужественности и женственности, закрепившееся в период ранней социализации в семье. Основной конфликт самоидентичности определяется как «ложная дилемма жесткой логической дихотомии маскулинности-фемининности».

Впоследствии андрогинная модель личности активно использовалась в многочисленных исследованиях самооценки, самоуважения, коммуникативной компетентности, удовлетворенности браком, социальной адаптированности, агорафобии (Parsons T., Bales R. F. 1955, Heilbrun A., 1981, Shim S., Kotsiopulos A., 1990 и др.).

Многофакторная модель.

На смену концепциям о независимости полотипических качеств в последнее время приходят модели, рассматривающие половую идентичность как совокупность множества факторов: полотипических установок, коррелирующего с полом поведения, интересов, физических атрибутов, которые в целом определяют собственно половую идентичность индивида (Koestner R., Aube J., 1995). Эти зарубежные исследователи отмечают перспективность рассмотрения полотипических характеристик в рамках модели Я-концепции. Они предполагают что «пол» встроен в Я-концепцию субъекта множеством факторов. Ими рассматривается многофакторная теория половой идентичности Spence J. T. (1993), в которой описывается то, каким образом множество моделей представлений о собственном «поле» включаются, встраиваются в целостную личностную самоидентичность на различных уровнях Я-концепции.

Я-концепция определяет и организует активность и переживания, затрагивающие Я человека, она реализует мотивационные функции, обеспечивая побуждения, стандарты, планы, правила и сценарии поведения, а кроме того, определяет адекватность реакций на социальные изменения. Я-концепция таким образом выступает как динамическая объяснительная категория, которая опосредует важнейшие внутриличностные процессы (включая процесс переработки информации, мотивацию и эмоции) и большинство межличностных процессов (включая социальную перцепцию, ситуации выбора партнера и стратегии взаимодействия, а также реакцию обратной связи). Я-концепция может как облегчать, так и затруднять регуляторные процессы (влиять на их эффективность), при этом элементы образа Я представляют собой направляющие поведение личностные константы (Хекхаузен Х., 1986). Вовлеченность Я-концепции в регулятивные процессы определяется актуализацией Я-образов, которые релевантны непосредственной ситуации взаимодействия с окружающими (Markus H., Wurf E., 1987). Работа I. Dohi (1994) непосредственно посвящена соотнесению двух парадигм: полоролевой модели S. Bem (1981) и теории «Схемы Я» H. Marcus et al. (1987). Автор полагает, что полоролевая модель эффективнее при объяснении процессов Я, чем модель «Схемы Я». Четкая полоролевая идентичность соответствует гармоничной «Схеме Я», в то время как нечеткость, недифференцированность соотносится с дисгармоничной «Схемой Я». E. Ishida (1994) считает, что психологические измерения «схемы пола» должны отражать субъективную оценку «Идеального Я» и «Реального Я» по сравнению с полотипическими атрибутами, при этом должны учитываться эмоциональная удовлетворенность собственным полом, полоролевая конфликтность, самооценка. W. Wood et al. (1997), изучая полоролевую Я-концепцию у здоровых мужчин и женщин, пришли к выводу, что образ половой роли преимущественно положительно эмоционально окрашен, и образ актуального Я приближается к образам «Идеального-Я» и «Должного-Я». В работе P. C. Larson (1981) также обсуждается проблема соотношения полоролевых качеств и Я-концепции, в частности, ими показано, что маскулинные и андрогинные половые роли более связаны с позитивной Я-концепцией по сравнению с фемининными и недифференцированными.

Немногочисленные исследования, выполненные в рамках этой парадигмы («многофакторной модели пола»), обнаруживают сложность детерминации полотипическими качествами различных аспектов поведения. Так, различая полоролевые черты, поведение и интересы (J. Aube, H. Norcliffe, J. Craig, R. Koestner, 1995), обнаружили, что между ними нет прямых однозначных связей. Так, показано, что выраженность маскулинных черт в большей степени связана с удовлетворенностью жизнью и позитивным настроением для мужчин и женщин. В то же время маскулинные интересы и паттерны поведения не связаны с удовлетворенностью, позитивным настроением и парным благополучием как для мужчин, так и для женщин. Если у мужчин они связаны с переживанием гнева, отвращения, то у женщин – с тревожными переживаниями (страх и боязнь).

A. Heilbrun акцентировал внимание на том, что структура психологического пола личности включает в себя не только профиль маскулинности/фемининности, но и представляет собой комплекс различных составляющих:

1) сексуальный пол – биологический пол индивидуума (мужской или женский);

2) половая роль – психологический пол индивидуума (маскулинность или фемининность);

3) сексуально-гендерная идентичность – квалификация кого-либо как биологического мужчину или женщину;

4) полоролевая идентичность – представления о типичности для пола своего поведения или функций, часто выражающиеся как обобщенные суждения о мужественности или женственности;

5) полоролевой стереотип – представления о поведении и функциях, характеризующих мужчин или женщин в данном обществе;

6) полоролевое поведение – отражает поведение индивида в соответствии с социальными стереотипами мужчин или женщин, или корреляты этих стереотипов;

7) полоролевые функции – функции мужчин и женщин внутри общества, различающие их;