Полозов. Мертвый сезон. Том 2
Шрифт:
— Да обожди ты. Тебя так небось тоже ложкой закармливали в детстве, давиться заставляли? — проворчал дух. — Дай насладиться.
Подобное ворчание тоже было привычным, но развлекать духа этого места Петя тоже не собирался, да и не имел ни малейшего желания. Парень уже чётко уяснил в прошлые разы, что идти на поводу у подобной сущности — чревато.
Те, кто ступил за грань, уже не могли мыслить теми же категориями, что и живые. Для них любая уступка, за которую не последует наказания или же не просится плата — это слабость. Всё как и в криминальном
— Скажи спасибо и за то, что я уже сделал, — Петя чётко ощутил, что дух хоть и показывал недовольство, но был доволен, как кот, который только что навернул полную крынку сметаны. — Если помнится, у нас с тобой был договор. Я свою часть выполняю исправно. Следовательно я чту данное тебе слово.
— Слово, слово… — прошелестело в полуразрушенном помещении. — Ваши слова ничего не значат, пока вы живы. Слова — всегда только слова. Настоящую ценность имеют лишь действия.
— Они у меня тоже со словами не расходятся, — отрезал Петя. — Если тебя что-то не устраивает, я могу решить эту проблему, ты же знаешь, Феофаныч. Прах к праху. Пепел к пеплу.
— А вот выкуси, — внезапно пророкотала бесплотная сущность. — Я хоть и застыл на кромке, но уходить туда, где меня никто не ждёт, не имею ни малейшего желания. Уясни это себе крепко.
— Ну вот тогда принимай на хранение, — довольно произнёс Полозов, вытаскивая из-за пазухи папку.
Выудив из оттопыренного кармана большой отрез грубой ткани, больше похожей на дерюгу, Пётр тщательно обернул папку, после чего споро перевязал всё это дело тонкой бечевкой крест-накрест. — И смотри, чтобы не отсырело. И да, — секунду подумав произнёс Полозов. — Возможно за этим приду не я. Такое тоже возможно.
— Не-е-е-е-е, — категорично отрезал Феофаныч. — Уговор у нас был только с тобой. А на остальных мне плевать, хоть матушку свою пришли. Сгною. Доброго ничего не выйдет, как меня не стращай. Я в своём праве!
На миг Пётр замер, и пронизывающе взглянул на практически воплотившегося духа. Тяжёлый не по годам взгляд парня Феофаныч выдержал, это он умел.
Не мог он только противостоять тому, что произошло дальше. Размазавшись в воздухе, тонкий жгут плети захлестнулся на том месте, где у людей обычно располагалась шея, а у духа могло быть что угодно — сути это не меняло.
Пронзительно взревев, Феофаныч попытался вырваться, но — тщетно. Было это скорее от бессилия, да от злобы, что такой сильный и древний дух, а прислуживает подобному сопляку, причём сделать с этим он ничего не может.
Вся его сила замогильного пасовала перед родовым умением Полозова, который перевоплощаясь, мог доставить не только несколько неприятных минут Феофанычу, но и полностью его отправить за кромку, лишив всех сил и того, что его привязывало к этому месту. А что именно держало, Полозов прекрасно знал, что давало этому щенку, как звал его дух, еще один серьёзный неоспоримый козырь против того, кто живёт и не здесь и не там.
— Я понял! Я всё понял, прекрати, ирод! — утробно
— Мне кажется, или силушки-то у тебя прибавилось?- удовлетворённо произнёс Петр, понимая, что его подозрения, касательно ушлого характера духа были отнюдь не беспочвенны. — Признавайся, паршивец лживый! Кого выпил?
— Никого! — неубедительно соврал дух, замерев, чтобы ещё больше не растерять сил. — Никого я не трогал! Да и кто сюда сунется!?
— Врёшь, паскуда, — довольно ухмыльнулся Полозов. — И ты мне только что говорил за слова? Ты своих не держишь, меня за нос водишь, хорошим быть пытаешься. А по сути — всех вас нужно давно отправить за кромку. Нечего мёртвым среди живых шастать. Ты, паразит, своей жизнью распорядиться не смог, а теперь на другие покушаешься. Быстро показывай, кого выпил, или клянусь кровью, от тебя сейчас даже памяти не останется, тварь неживая!
— Да я откуда знаю? — взвыл дух. — Знаешь тут сколько таких бродит? Что мне теперь по твоей вине голодать? А как же я буду стеречь то, на что мы с тобой уговорились? Голосом пугать? Али страшилки рассказывать? — возмутился было Феофаныч, но Петя лишь усилил нажим, качнув из призрака ещё немного жизненной силы.
Не до конца, а чтобы проникся. Качнул столько, что и сегодняшнюю трапезу забрал, и ещё с лихвой того, что у духа было в загашнике.
— Да что ж ты творишь, отродье мажеское! — снова взревел дух, рванувшись по-новой из сковавших его пут. — Оставь! Прекрати! Мне же ещё месяц сидеть здесь без пропитания.
— Оставить бы тебя, тварь, да на пайке голодном на несколько лет, ты бы по другому разговаривал, — процедил Петя, ослабляя плеть. — А теперь я, пожалуй, повторю. За этим могу прийти не я. И твоей задачей будет отдать ему это. Причём так, чтобы с его головы и волос не упал.
— Или упал, — усмехнулся дух.
— Да, — кивнул Петя. — Или упал. Всё будет зависеть от того, что он скажет тебе. Если скажет, что от Полозова — он твой. Делай всё, что захочешь. Но если скажет, что от Пепла — не дай тебе Бог…Тварь хитрая, вред причинить моему человеку. Отсюда ты уже никуда не денешься, и тебе останется только ждать меня. Ждать, понимаешь? А уж я позабочусь, поверь на слово, чтобы ты настолько дерьмово уходил, что тебе целую вечность ещё трясти будет от ужаса. Ты меня понял? — повысил голос парень.
— Что по уговору? — перешёл на деловой тон Феофаныч, будто только что и не был под угрозой развоплощения. — Надо бы надбавить.
— Надо — надбавлю, — отрезал Полозов. — Ты только губу сильно не раскатывай, голубчик. Всё чин по чину будет. Нахаляву тебя никто кормить не собирается.
— У тебя плесневелой корки не допросишься, — если бы дух был материальным, Петя готов был поручиться за то, что дух бы сейчас презрительно сплюнул. — Жадный ты больно.
— А ты ещё раз повтори, что я жадный, я тебе всё и припомню, — пригрозил Полозов.