Польский синдром, или Мои приключения за рубежом
Шрифт:
– Ирен, знаешь, а я тоже могу перемещать предметы си-лой своего взгляда! – вдруг ни с того ни с сего брякнула я. – Я открыла это в казино, когда с ужасом наблюдала, что, вопреки видению, рулеточный шарик упал на соседнюю цифру. Тогда я соединила силу мысли и взгляда, мне даже дурно сделалось, но мне всё-таки удалось переместить тяжёлый шарик на соседнюю восьмёрку.
– Не думай, что я удивлена. Ты сама еще не знаешь многочего о себе! Ты помнишь, я сказала: «Вместе – мы огромная сила»? Это действительно так, и когда каждая из нас закончит свою миссию, мы обязательно
Она не договорила. Её взгляд был устремлён в неведомое, а значило ли это, что она просматривает картины будущего, я не знала. «Я узнаю об этом позднее», – подумала я.
За сетчатым ограждением у нас за спиной хрустнула сухая ветка...
Глава 32
После отъезда Ирен на меня навалилось огромное чувство пустоты и тревоги. Мирек бросал в мою сторону странные косые взгляды, причём, старался делать это исподтишка. Он изучал меня, как будто видел впервые, и почему-то пребывал всё ещё в состоянии трезвости, хотя по моим подсчётам, процесс алкогольного ублажения должен был начаться вот-вот.
На следующее утро на пороге возник сияющий пан Тадеуш с букетом свежих алых роз и лукошком, полным орехов.
Склонившись в низком поклоне, он провозгласил:
– Это для пани!
– О, нет, нет и нет! Отнеси лучше, пан, своей жене – онавполне заслужила! – запротестовала я, имея в виду цветы.
– Она уже свои получила! – услышала я, всё больше изум-ляясь.
Он ещё раз поклонился и, попятившись, с достоинством удалился.
В глаза бросилась его причёсанность, умытость и чистая одежда. Цветы, конечно же, были срезаны паном Тадеушем рано утром в каком-то огороде, с риском быть схваченным на месте преступления. Прямо чудеса! Неужели старик изменил мнение обо мне? Холодные, бесчувственные, равнодушные «русские коровы» способны ли оценить по достоинству прелестные бархатные бутоны, созданные Богом исключительно для того, чтобы разбивать сердца утончённых непреступных дам?
Но день, утро которого началось с букета алых роз, был омрачён появлением в нашем доме Веслава Боровского. Двери неожиданно отворились, и он ввалился, согнувшись вдвое, что-то прогоготал и, не выпрямляясь, отмерив два шага, сразу же рухнул на стул, который едва под ним не рассыпался, а лаги под половицами просели. Его раскатистый демонический хохот сотряс дряхлые стены, а громогласный баритон, переходящий в бас, не находя выхода в столь замкнутом пространстве, подпёр своды.
Я уже знала, зачем он припёрся непрошенно. Одно из видений, посланных мне четыре года тому назад, явно предупреждало о предстоящей встрече с человеком-великаном, которого нужно остерегаться, но я отнеслась к этому слишком легкомысленно, не придав ни малейшего значения, посчитав лишь забавной случайностью. Но случайностей, к сожалению, не бывает.
Он язвительно хихикнул, оглядев убогое убранство нашего жилища, вытянул похожие на столбы ноги, затянутые фирменным джинсовым материалом, которые достигали почти порога, а торчащие огромные ступни пятидесятого размера, выглядели чудовищно.
– Рассказывайте, – рявкнул он, – как вы прозябаете в этоймокрой
И в который раз разразился хохотом, довольный, отпущенной остротой.
– Не твоё дело! – огрызнулась я. – Не нравится, ступай всвои хоромы!
– Какие мы обидчивые! – примирительным тоном невоз-мутимо прокричал он. – Кстати, место прекрасное, можно даже замок выстроить!
– Замок из песка! – раздражённо бросила я, решив не сдавать позиций. – Дом и участок принадлежат ГМИНЕ!
– Всё можно «залатвить»! – прорычал он многозначительно.
У поляков слово «залатвить» употребляется при определении почти каждого действия. «Залатвить»* можно всё и вся.
– А может быть, ты уже «залатвил», и купил «каменицу»**вместе с потрохами, то есть с нами, и теперь терзаешься, куда бы нас сплавить? – ещё более раздражённо выпалила я.
– Ты меня начинаешь нервировать! Я пришёл сюда с доб-рыми намерениями...
– С какими намерениями ты пришёл, мне известно...
Я осеклась и замолчала, не закончив фразы.
– Вот как, наша девочка – ясновидящая!
– Вовсе нет, и прекрати свои едкие насмешки! – обижен-ным тоном произнесла я.
Два закадычных дружка, которые дополняли друг друга – один своим недюжинным своеобразным умом, граничащим с безумством, другой – неслыханной глупостью, испуганно переглянулись.
– А мы это проверим! – нетерпеливо громыхнул он, вска-кивая, а меня охватила досада, что его голова не проломила потолка и не торчит теперь где-нибудь между кровлей и чердачным перекрытием.
– Слушай меня внимательно! – истерично пробормоталон, снова сваливаясь на стул. – Я появился здесь, чтобы спасти тебя от верной гибели – рано или поздно, пружковская мафия узнает о твоей нескромной роли в исчезновении денег и о том, каким образом они вдруг оказались в закромах польского государства, и тогда тебя уже ничто не спасёт от их гнева.
Мирек в этот момент, понуро потупив взор, занимался изучением ногтей на своих передних конечностях.
«Ублюдок, – подумала я, вспомнив о хрустнувшей ветке за сетчатой оградой, – он подслушивал!»
* Устроить. (Польск.).
** Кирпичный дом. (Польск.).
– Ни о каких деньгах мне ничего неизвестно! И не прики-дывайся благодетелем! – хмуро произнесла я и, подумав, буркнула:
– Обладай я такой суммой, меня бы уже здесь давно небыло!
– Вроде бы логично, но имей в виду – они умеют развязы-вать языки!
– Я никого и ничего не боюсь. Дела мафии и их деньгименя не интересуют. Я живу скромно, и, по-моему, это видно даже невооружённым глазом, – невозмутимо бросила я, для убедительности обведя вокруг взглядом.
– Не такая уж ты неуязвимая, как тебе кажется! Так вот,мне некогда тут пререкаться с тобой, и я считаю разумным сразу же приступить к теме. Я предлагаю тебе сотрудничество со мной! Заметь, я сказал – предлагаю!
Я молчала, подпирая стену, и помутившимся взором уставилась в окно, выходящее во двор.