Полтора дракона для травницы, или Таверна «С любовью»
Шрифт:
– Если ты сейчас же не замолчишь, тебе потом будет очень стыдно, - предупредила я.
– Не затыкай меня! – прошипел зло. – Одна жена наставляла рога, вторая пошла по ее стопам. Везет, как…
Договорить не успел – я отвесила ему пощечину. Потом подошла к Бобби. Надо отправить моего бесценного помощника восвояси, иначе у меня прибавится пациентов – благодаря драконьим кулакам.
– Прости за эту сцену, пожалуйста. И спасибо, что помог.
– Т-тебя мож-жно с ним ост-тавить? – уточнил парень, косясь на дракона.
–
Закрыла за ним дверь и поспешила в опочивальню Палау.
– Алина, стой! – муж догнал меня на лестнице и схватил за локоть. – Ты должна объясниться!
– Коли так, слушай, - ответила, резко развернувшись. – Я попросила помощи Бобби, так как он работает в ратуше, там хранятся записи моей мамы. В них я нашла описание того, чем болен Палау, и лечение. А теперь отпусти, каждая секунда на счету, ведь епископа отравили!
Вырвавшись, побежала в спальню. Достала из маминого чемоданчика необходимые ингредиенты и смешала снадобье.
– Алина, прости меня, - прошептал Рэйчэр, обняв сзади. – Я…
– Не до тебя сейчас! – скинула его руки. – Лучше помоги.
Дракон приподнял голову Палау, а я по ложечке влила в его рот лекарство. Все, теперь только ждать. И молиться – потому Бог, несомненно, есть. Не тот мстительный, вздорный женоненавистник, которому из страха поклоняется Альгат, а мудрый, добрый и всепрощающий Создатель, любящий все свои творения, от букашки до человека, одинаково трепетно. Вот на его помощь и будем уповать.
Глава 46 Кризис миновал
– Прости, - выдохнул на ухо муж, снова прижавшись ко мне. – Ревнивый идиот, что с меня взять. Влюбился по последнюю чешуйку и безумно боюсь тебя потерять, Нимфея моя. Все сделаю, что скажешь, только прости, умоляю!
Сильные руки сжали талию.
– Ты ведь даже не понимаешь, как пугаешь меня такими приступами ревности, - тихо ответила ему. – Как напоминаешь моего отца. Ведь он изводил маму в точности также. Отталкиваешь этим, а сам хочешь, чтобы я стала женой по-настоящему.
– Прости…
– Знаешь, что это мой самый большой страх и все равно делаешь. Рэйчэр, так мы никогда не станем мужем и женой. Останемся теми, кто пытался, но не смог.
Тяжело вздохнула.
– У тебя свои демоны, у меня свои. Не факт, что они уживутся вместе.
– Уживутся! – рыкнул супруг и, развернув меня, впился поцелуем в губы.
Инстинктивно я подалась навстречу к нему, горячему и страстному, уже мной любимому, но порой такому… Мысли разлетелись, когда кончики языков встретились, отпрянули, пустились в танец соблазнения, и наконец сплелись, будто тела любовников. Но стон епископа резко выдернул меня из любовной горячки, затушившей чувство стыда.
– Отпусти! – прошипела возмущенно и смущенно. – Ты что творишь, тут же Григорио! У постели больного греховодничать
– Когда ты рядом, я совсем не соображаю, - хрипло выдохнул супруг, и не думая меня отпускать.
– Заметила, - съязвила со смешком. – Мозг напрочь отключается, можешь только на ни в чем не повинных людей рычать.
– Я извинюсь завтра перед Макинтошем, - пообещал Рэйчэр.
– Отлично. Он своей должностью и репутацией рисковал, чтобы помочь, - укоризненно глянула на чешуйчатого ревнивца, - а получил в итоге вместо благодарности взбешенного дракона, который едва его не порвал в клочья. А теперь отпусти!
– Ни за что!
– А я Альгата позову! – пригрозила шутя. – Отдам тебя в монастырь на хлеб и воду, грехи замаливать. И вообще, не забывай, что ты фиктивный муж.
– Муж фиктивный, а ревную по-настоящему!
– Уж заметила, - усмехнулась. – Все, иди уже домой, ревнивец, не мешай жене работать.
– Уговорила, - со вздохом разжал объятия и тут же, с подозрением прищурившись, уточнил, - а я могу быть уверенным, что ты опять не отправишься на поиски приключений?
– Конечно, нет, - поправила одеяло на Григорио, который выглядел ощутимо лучше. – Про покой для мужа в нашем брачном договоре нет ни слова.
– Ну да, там только про фикус, козявки, румяна, которые нельзя есть и…
– Иди, - перебила, открыв дверь.
– Возвращайся быстрее, - шепнул с улыбкой. – Я безумно соскучился, - лукаво улыбнулся и уточнил, перед тем как выйти в коридор, - по твоим булочкам!
– Наглое чешуйчатое! – покраснев, закрыла дверь и тут же забралась под плед.
Надо хоть немного поспать, или меня саму придется лечить.
Едва открыв глаза, я тут же встретилась глазами с Палау.
– Давно вы проснулись? – подошла к нему.
– Пробудился давно, тебя не хотел будить. Ты так забавно подхрапывала.
– Еще чего, я не храплю! – возмутилась для вида.
– Как себя чувствуете?
– Хорошо.
Лоб не горячий, щеки розовые. Противоядие помогло. Что возвращает нас все к той же проблеме.
– Григорио, вас отравили, - тихо сказала, поведав ему правду о хлебе и зернышках в нем.
– Алина, это невозможно, - спокойно ответил епископ. – Я ел то же самое, что и остальные братья.
– Но недуг скосил только вас. Думаете, случайно?
– Пути господни неисповедимы.
– Про дьявола можно сказать тоже самое, - веско обронила я, присев на край постели.
– Твоя мама говорила те же слова, - мужчина улыбнулся.
– Кстати, когда вы бредили, то беседовали с ней.
– Что сказал? – насторожился тут же.
– К сожалению, ничего понятного, - призналась с неохотой.
– Но не считаете, что теперь, после того, как я спасла вам жизнь, вы обязаны рассказать правду о том, что случилось с моей матушкой?