Полуденная буря
Шрифт:
– Ну что? Пошли? – нетерпеливо проскулил снизу Бургас. Его-то на дерево никто не подсаживал. Что толку? Все равно сверзится.
– А, не лезь пока! – Петельщик пристально всматривался в приближающиеся повозки.
Казалось, радоваться надо! Вот она, долгожданная схватка! Да только повода для радости никакого.
Не походной колонной шли повозки лесных молодцев. Веером разворачивались, как клинья рыцарской конницы на поле битвы. И двигались вроде сами по себе. По крайней мере, запряженных коней видно нигде не было. Матерый волк Лабон сразу догадался –
Позади груженых возов, низко пригибаясь, тут и там перебегали человеческие фигурки. Не десяток и не два.
Вот повозки коснулись колесами раскисшей земли на левом берегу безымянной реки и тут же развернулись к лесу боком. Лабон сумел рассмотреть заполнявший их груз – вязанки хвороста, старые, топорщащиеся сухой лозой корзины, драные мешки, набитые не иначе соломой.
«Что ж там за трейг такой к ним попал? Видно, что не новичок на войне. Да и Валлан со жрецом кого ни попадя не испугаются, а они боялись. Лопни мои глаза, боялись. Потому и голову его затребовали».
Между повозками замелькали прикрывающиеся круглыми щитами люди, а над кучами барахла появились верхушки луков. Мощных, веселинских. Такие ни в чем не уступают трейговским, которыми вооружены два десятка приданных гвардейцам лучников.
– Смотри, Рогоз, во все глаза, – скомандовал полусотенник. – Что увидишь – кричи!
А сам ужом соскользнул по стволу и побежал к своим.
Чего греха таить, положение создалось аховое. Из лесу не выйдешь – опушка под прицелом бородачей, которые надежно укрылись за возами, но готовы всадить стрелу в любую движущуюся мишень. Из подлеска стрелять глупо. Тонкие ветки, листва и прицел собьют, и стрелу отклонят. Можно попытаться дать залп из самострелов, их у петельщиков с полдюжины. Самострельным бельтам ветки нипочем... Дать-то залп можно. А что потом?
– Копейщики, вперед! – Голос Лабона подстегнул солдат, словно хлыст – ленивого коня. – Держать линию, из-за щитов не высовываться!
Десяток щитоносцев, ведомый усатым низеньким ветераном по кличке Одеяло, осторожно пошел вперед. Лабон в сердцах плюнул на прелую листву:
– Мало, мало бойцов! – Но тут же поторопил лучников: – Дыг, Рябчик – за ними! Помаленьку, полегоньку...
Едва размалеванные в коричневую и оранжевую клетку щиты стали различимы сквозь густую зелень, с деревенского берега ударили стрелы. Залпами. Как на учениях. Будто не разбойники луки держали, а регулярная, обученная армия.
С глухим стуком каленые наконечники втыкались в раскрашенную древесину. С такого расстояния – словно кувалдой в середку щита. Копейщики сразу сбились с шага. Строй разорвался. Охнул, опускаясь на землю, раненый. Потом еще один. И еще...
– Стоять! – Лабон понял, что еще два-три залпа, и пехоты у него весьма поубавится. – Назад! Строй держать!
Линия копейщиков медленно поползла назад.
Лучники остановились, не дожидаясь команды.
– Как же так, как же так? – суетливо тараторил подоспевший Бургас. – Прозевали, упустили!
– Да пошел ты... – зло отмахнулся Лабон. – Без тебя тошно!
– Как же...
– Заткнись, сказал! И не мешайся!
Управляющий попятился, скрылся за широкими плечами растерянных помощников.
– Там и сиди! – буркнул полусотенник и в полный голос позвал: – Жердяй!
– Тута, командир!
– Самострелы раздать лучникам.
– Понял!
– Тогда бегом!.. Малой!
– Тута я!
– Наших всех – на конь! Зайдешь подальше вправо, за излучину. Реку – вплавь. И в тыл. Ясно?
– Так точно, сделаем. Не сумлевайся, командир. – Гвардеец отсалютовал сжатым кулаком.
– Брик!
– Здесь я!
– Охраняешь ардана.
– Командир... – обиженно протянул бровастый, тонкогубый Брик. Уже оправился от ушибов, полученных во внезапно завалившейся штольне, и рвался в бой. – Может, они? – кивнул в сторону Бургаса со товарищи.
– Я им невинность твоей прапрабабушки охранять не доверю! Вояки! – рыкнул Лабон. – Исполнять приказ!
– Слушаюсь, командир! Будет сполнено!
Ведомый Малым десяток гвардейцев прохрустел копытами по сушняку и растворился в зеленом мареве чащобы.
Лабон подбежал к цепи лучников:
– Жердяй!
– Здесь!
– Самострелы готовы?
– Так точно.
– А ну, пощекочите их, рябяты!
Бельту ветки не помеха. Поглядим еще, кто кого.
На арбалетный залп, не давший заметного результата, веселины ответили тремя ответными. Сразу видно, что стрел разбойники жалеть не привыкли.
Лабон поднял руку:
– Самострелы! Цельсь!
Внезапно из-за телег выскочил человек. Нет, не выскочил, вышел спокойной, уверенной походкой, будто хозяин на тысячу раз исхоженное подворье. Высокий, стройный. Темно-каштановая борода и патлы до плеч. На голове – цветная тряпка, а в правой ладони – меч-полутораручник.
Пренебрегая нацеленными на него луками и самострелами, разбойник приблизился к кромке воды. Остановился, замочив носки дорогих, мягкой кожи кавалерийских сапог.
– Гей, Лабон! Разговор есть!
Полусотенник хотел было кликнуть Брика, чтоб тот приволок связанного ардана. Как его там? Вырвиглаз вроде бы. Но передумал. На кой ляд ему сдался этот Вырвиглаз? Он узнал бородача с замотанной лентой-вышиванкой головой. И понял, чего забоялись Валлан и Квартул.
– Погодьте, не стреляйте. – Лабон плавно опустил руку, прошел между лучниками, раздвинул плечом сомкнувших щиты копейщиков.
Над бродом воцарилась тишина.
Полусотенник неслышной тенью выскользнул из густой поросли ясеневых побегов. Если хотел, он мог двигаться бесшумно, как кот или скрадывающий добычу клыкан. Прошагал настороженным шагом, ожидая каждый миг разбойничьей стрелы в упор, к реке. Замер, прищуренным взглядом скептически оценивая противника.
– Узнал, Лабон? – Живолом ничем не выдал охватившего его бешенства. Лишь щеки над бородой побелели больше обычного. – Молчи, не отвечай. Я вижу, что узнал.