Полуденные песни тритонов [книга меморуингов]
Шрифт:
(http://www.livejournal.com/users/amfora/
Friday, July 11th, 2003, 1:47 pm)
Я проснулся в холодном поту, мне стало страшно.
На самом деле: полковнику давно никто не пишет…
И мы превратились в тех, кем хотели стать.
С этим уже ничего не поделать.
Разве что ПРОСТО ЖДАТЬ, чем все кончится.
Или — ЗАКОНЧИТСЯ!
И еще одно.
Давно известно, что чтение хороших книг дает не только вектор.
23. Про демонов, про озера и про рыбную ловлю
Временами мне начинают рассказывать истории, которые вроде бы и смешные, но на самом деле от них тошнит.
Так, сегодня ко мне нагрянул внезапно приехавший из Москвы Кормильцев, подарил «Гламораму» Брета Истона Эллиса в своем переводе и, уже собираясь уходить и натягивая в коридоре куртку, рассказал про то, как один наш с ним хороший знакомый недавно был у каких–то своих родственников в Германии.
Эти родственники, вроде бы, потащили его в гости к какой–то почти уже древней баронессе, та, порадовавшись визитерам, предложила им кофе.
— Хорошо, — сказали гости, — с удовольствием!
Тут баронесса замялась, а потом сообщила, что кофе возможно лишь в том случае, если кофейным столиком будет ее муж.
Повисла, как и полагается, неловкая пауза.
Баронесса улыбнулась и сказала:
— Ну, вы понимаете, он у меня мазохист и любит быть кофейным столиком!
Гости откланялись, так и не отдав долга хозяйскому гостеприимству.
После чего, уже надев ботинки, И. К. поведал еще — и очень быстро, практически на пороге — одну из историй, приключившуюся с нашим общим хорошим знакомым в каком–то из его зарубежных вояжей.
Вроде бы это было во Франции. На Южном берегу. И были похороны. Какие–то древние бабульки хоронили такую же древнюю. И сразу же поминали. Возле засыпанной могилы — кокаином, который был горкой навален на большой, фарфоровой тарелке. Брали щепотку, вправляли вначале в левую, потом в правую ноздрю и улыбались.
После чего И. К., тоже поулыбавшись, ушел, а я понял,
ЧТО ОПЯТЬ ХОЧУ ЖИТЬ НА ОЗЕРЕ.
У меня такое всегда бывает, когда начинает тошнить от этого дерьмового мира, в котором бабульки поминают усопших подруг доброй дорожкой кокаина, а кофейным столиком жаждет выступить муж хозяйки дома, пусть даже все это ни что иное, как случайно выловленные в окружающем пространстве метафоры, но метафора ведь зеркало жизни, а значит — жизнь эта
ДЕРЬМО!
Вот потому–то и хочется жить на озере, что я, кстати, уже трижды проделывал в своей жизни.
Только очень давно.
Первый раз — летом перед выпускным классом.
Второй — в самом начале лета того замечательного года, когда хипповал и потерял девственность.
Был еще третий раз, только чуть позже, во времена ухаживания за будущей второй женой, но тоже,
Я ВООБЩЕ ЛЮБЛЮ ЛЕТО И ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ ЗИМУ.
25
Соответственно, часть июля 1970-го, конец июня — начало июля 1972-го и первая половина июля 1975-го годов.
Зима — время демонов, особенно январь, это вообще пароксизм энергетической смерти, наверное, поэтому мои тритоны и погибли (предположим) именно в январе, не дожив до лета, когда я мог пересадить их в какую–нибудь баночку и выпустить в любое небольшое озерцо, речушку, ручеек или канавку, чтобы они, вильнув своими странными, полудраконьими хвостиками, навсегда покинули этот сумасбродный человеческий ад, который больше в нас, чем ВНЕ, ад я ношу в своей душе, как написал в своей повести «Какими мы были» писатель, по какой–то незапрограммированной случайности имеющий те же, что и я, фамилию, и имя:
Андрей Матвеев, хотя не исключено, что это действительно был я сам.
Только много–много лет назад.
Когда руины были еще даже не обветшавшими зданиями, а никакой памяти просто не существовало, потому что прошлое еще только собиралось им стать, а вот что касается ада, то могу сказать вполне объективно — сейчас мне намного лучше знакомо это ощущение спуска в преисподнюю по замшелым, склизким, темным и покатым ступеням, когда с каждым дальнейшим шагом ты все больше и больше погружаешься в невыносимо давящий на душу туман, а скалящие зубы и при этом гнусно хихикающие демоны пытаются взгромоздиться тебе на плечи, расцарапать в кровь шею, добраться до сонной артерии и перекусить ее так, чтобы никто и никогда не смог уже зашить.
Именно эти демоны выскочили несколько лет назад в романе «Ремонт человеков».
«Демоны разрывают меня изнутри.
Там горячо, я чувствую, как они шевелятся и дышат.
Как царапаются коготками на своих мохнатых лапках.
Как начинают кровоточить мои легкие и желудок, печень, почки и — естественно — сердце.
Демоны хихикают.
Интересно, это только со мной или в каждом, идущем рядом, живут такие же?
Или просто похожие?
У каждого должны быть свои, мы ими не делимся, мы их холим, нежим.
Лелеем и пестуем.
Мы их обожаем, потому что жизни без них нет, это плата за жизнь, это то, что мы всегда несем с собой.
Наверное, обычно они спят. До поры, до времени.
Пока не прокричит петух, пока не прокукует кукушка.
Пока не зазвенит пресловутый третий звонок, после которого — их выход.