Полуденные песни тритонов [книга меморуингов]
Шрифт:
И ты понимаешь, что тебе больше некуда идти.»
Только вот то, что идти некуда — это неправда, в таких случаях путь остается один:
НА ОЗЕРО!
Хотя бы на тот же Аракуль, притаившийся почти на границе Свердловской и Челябинской областей, у подножия горы Шехан.
Дорога от станции с таким же, что и у озера, названием, идет типичным уральским смешанным лесом: березы, пихты, сосны, осины, ели, все это вперемежку, все это перекручено и переверчено, и идти надо не один километр, и не два, то ли пять, то ли восемь, а может, что и все девять, но чем дальше от станции, чем глубже в лесную чащу, тем чище и влажнее становится воздух, тем обостреннее воспринимается все, что вокруг — нависшие кроны деревьев, толстые переплетения корней под ногами, восторженный
А лучше вот так:
ТИШИНА.
В этой тишине я прожил почти месяц, ну, или чуть поменьше — дней двадцать. Десять дней в первый раз и десять же — во второй. Открыл мне это озеро один родственник, странный такой лесной человек с вологодчины, по совместительству тогда еще кандидат, а ныне давно доктор математических наук. С ним мы упоенно ловили окуней в прибрежных ямах и блеснили щук, хотя с щуками было отчего–то намного хуже, а может, нам было просто далеко да уникального везения Роберта Шекли, который оказался с нами в одной лодке минувшим [26] летом, в беспардонно обжигающий дневной августовский час, когда солнце отвесно просвечивало толщу того самого Аятского озера, где в усадьбе «Комарики» жил — если верить первоисточнику — учитель прогрессора Льва Абалкина из романа братьев Стругацких «Жук в муравейнике», хотя не думаю, чтобы сам Шекли даже подозревал о существовании этого текста.
26
5-го августа 2003 года.
Как не подозревал он и том, что сможет в свои семьдесят пять в час жаркого дневного затишья подцепить на блесну какую–то сумасшедшую щуку, которую ему и помогли вытащить в лодку, чтобы — не дай бог — сам он не свалился за борт.
Мне же со щуками действительно никогда не везло.
Ни в первый раз на Аракуле, ни во второй — уже с приятелями из своей университетской компании, когда мы захватили с собой даже несколько пачек фабричных пельменей и долго варили их в котелке, бросив в кипящую воду просто большой кусок теста, нашпигованного кусочками фарша — снова было жарко.
Поэтому для меня до сих пор Аракуль и жара есть знак равенства.
Не повезло мне со щуками и в третий раз, уже на озере Касли, где каждое лето проводила с родителями несколько недель моя тогдашняя подруга, а мой будущий очередной тесть был заядлым рыбаком и каждое утро мы отплывали с ним от берега на двухместной надувной резиновой лодке, которую он уверенно направлял к тем местам, где — по его уверению — всегда была рыба.
Как–то раз мы попали на стаю больших окуней. Я неуклюже перехватил леску рукой и почувствовал небывалую тяжесть на ее конце. Пока я вытаскивал рыбу, леска все глубже и глубже врезалась мне в палец, она чуть не дошла до кости — хлестала кровь, здоровущий окунь бился на дне лодки, но я был счастлив.
А вот когда кровь хлещет из царапин и порезов от когтей демонов, то все не так.
Ты не счастлив, но ты и не в печали.
Ты просто присутствуешь при том, как из тебя вытекают последние капельки жизни.
На озере же это невозможно, демоны боятся озер, большие пространства воды действуют на них угнетающе, иное дело в городе, на улицах, полных машин, где–нибудь неподалеку от наглухо закрытых парадных, среди печально поникших городских деревьев — да, вот там им полное раздолье!
Они ухмыляются, они подмигивают, они готовы проводить тебя…
И надо ли спрашивать — куда?
Вопрос: что сделал мистер Боб Шекли с пойманной щукой?
Ответ: мистер Боб Шекли попросил разрешения отпустить ее обратно.
И сказал напоследок: bye–bye pike!
Впрочем,
24. Про аутсайдеров
Я всегда любил аутсайдеров.
Наверное, потому что и сам был таким, несмотря на все свои умения мимикрировать под систему, что тогда, много лет назад, во времена гребанного коммунизма, что сейчас, в т. н. «капиталистическом раю», хотя кавычки можно и снять, потому что безумие современной российской эпохи все равно есть рай в сравнении с замечательными годами поедания советского дерьма.
На самом деле: как тогда чужой, так и сейчас, что на том празднике жизни, что на этом.
OUTSIDER:
посторонний, чужой, вне, за чертой, в кювете, на обочине. Вдобавок, еще и постороннее лицо, сторонний наблюдатель, неспециалист, любитель, профан, невоспитанный человек и даже аутсайдер, хотя это касается исключительно спорта.
ПРОЩЕ ГОВОРЯ, ВСЕ ТО ЖЕ ЧАСТНОЕ ЛИЦО.
Вне партий, вне группировок, вне системы.
Есть еще одно английское словечко, но мне оно нравится меньше:
LOSER,
проигравший(ся), потерянный, почти лишенец.
Лузера — те же классические русские маргиналы, если и не бомжи, то кто–то вроде, одним словом — люмпены.
Сложно представить какой–нибудь текст с названием «Лузер».
Зато были и «Посторонний» Камю, и «Аутсайдер» Ричарда Райта.
В Москве есть Музей творчества аутсайдеров, «общественная организация, начавшая свою деятельность в 1989 г. с организации выставок живописи и графики душевнобольных художников.»
Про душевнобольных — это круто, жаль, что под руками нет справочника психиатра, чтобы списать оттуда с десяток диагнозов, например, обсессивно–компульсивный невроз [27] , или что еще, намного более пугающее любого здравомыслящего человека, но только не аутсайдера, так как именно ему здравомыслие чуждо.
27
«Шифр: F42. Основной признак — обсессивные мысли и/или компульсивные действия: повторяющиеся, представленные в большинстве дней как минимум в течение 2 недель, вызывающие дистресс или мешающие социальной или индивидуальной деятельности больного, обычно за счет пустой траты времени. Обсессии (мысли, идеи или образы) и компульсии (действия, ритуалы (стереотипные поступки)) включают следующие признаки, все из которых должны присутствовать: они воспринимаются больным, как возникшее в его собственном разуме и не навязаны окружающими влияниями или лицами (даже если возникают непроизвольно и невыносимы). Они повторяются и неприятны (тягостны); как минимум, одна обсессия или компульсия должна пониматься больным как чрезмерная или бессмысленная (могут быть также агрессивными или непристойными). Субъект пытается (безуспешно) противостоять им, но если они долго существуют, то сопротивление некоторым обсессиям или компульсиям может быть незначительным. Как минимум должна быть одна обсессия или компульсия, сопротивление которой оказалось безуспешным.» Ну и так далее.
s=1&w=3&a=8&sid=1cb70e5c03250d824c81425c68b291bc)
Между прочим, почти двадцать шесть лет назад я написал повесть, которая так и называлась:
«АУТСАЙДЕРЫ» [28] .
Начал ваять все это безобразие где–то весной 1978 года, а закончил в сентябре, как раз незадолго до гибели Сергея.
Или в октябре? Уже после?
НЕ ПОМНЮ!
Наглая зверюга памяти молчит и не подает голоса.
Но посвятил я эти пятьдесят с чем–то страниц машинописного текста ему, там так и написано:
28
Мои самые любимые герои — Лапидус из «Indileto» и Максим из «Летучего голландца» — вообще аутсайдеры из аутсайдеров. Но отчасти это относится ко всем моим героям и героиням, включая даже Симбу из «Любви для начинающих пользователей».