Полукровка
Шрифт:
Мысль была простой и страшной: он планомерно терял самого себя. От этой мысли бросало в пот. И ведь действительно теряет.
Мимо прошла бабулька с сумкой-тележкой, следом пробежала собака.
Теряет. А что взамен?
Сзади свистнули. Володя никогда не оборачивался на свист, безличные оклики и гудение клаксонов, считая, что тот, кому он нужен, может обратиться и по имени, но тут вдруг обернулся. Уж больно залихватским вышел этот посвист. И адресовался он Володе.
Тинек нагнал его в считаные секунды:
– Привет.
– Ты как здесь?
–
– Помню.
Володя снова зашагал вперед. Тинек пристроился рядом.
– Слушай, – нарушил он молчание. – А можно теперь я тебя спрошу?
– Спрашивай.
– А что, ты такой крутой маг?
Володя ждал какого угодно вопроса, но только не этого. Споткнулся даже.
– С чего ты взял?
– Вокруг тебя столько суеты. Неспроста это.
– Я никакой маг, – покачал головой Володя. – Знаю всего пяток заклинаний, и тем Ник научил. А какая суета?
– Маги, джинна... Причем не поодиночке, а кланами. А где интерес проявляют больше одного, там что-то неординарное.
– Может, тут личный интерес? – предположил Володя, хотя сам уже перестал верить, что интересен Николаю, как потерянный сын.
– Личный интерес бывает у одного человека. На то он и личный. А когда интересующихся личностей больше двух, это уже интерес социальный.
– И что ты предполагаешь?
– Ничего, – мотнул головой Тинек. – Мне просто любопытно. Вдруг рядом со мной что-то действительно значительное, а я болтаю о всякой ерунде и упускаю серьезный шанс?
– Шанс на что? – остановился Володя.
– Скажи мне, кто ты, и я скажу, что это за упущенный шанс, – оскалился в улыбке Константин.
Он чем-то напоминал Володе Потапкина. Только Андрюха был открыт, громок и прост. Тинек казался тоньше. Но при этом также был всегда бодр, улыбчив и неиссякаем на задор и иронию.
А еще он нравился, не пытаясь понравиться. И казался близким, не стремясь влезть в душу. Он во всякий момент был понятен и понятлив. И Володя неожиданно для себя самого начал делиться с ним подробностями своей жизни.
– Теряю связь с родителями, – жаловался он. – Они мне самые родные, они меня воспитали. Я их люблю, но с появлением настоящего отца, ну... Николая... словно треснуло что-то.
– Тем, кто тебя любит, всегда больнее, – кивал Константин. – Если бы они тебя не любили, ты бы никогда не смог сделать им больно. Если бы ты их не любил, не болело бы у тебя.
Тинек легко находил какие-то простые объяснения всему. По сути изрекал банальности, но по форме выглядело это естественно, словно Тинек отыскивал плавающие на поверхности решения, до которых Володя почти дошел сам.
– Я не хочу быть магом.
– А кем хочешь?
– Не знаю.
– А зачем тогда согласился влезть в это?
– Потому что хотел стать магом. Думал...
– Плохо думал, – отрезал Тинек. – Если были причины стать магом тогда, значит, есть и теперь. А если появились подводные камни, надо думать о них. Понимать, что не нравится, и придумывать, как избежать. Но не отрекаться. Если ты решил пойти в
Володя понимал. И верил безоговорочно. Все больше и больше.
И так они общались с Тинеком каждый день.
Константин встречал его возле университета, они гуляли и трепались. В конечном итоге бармен провожал подопечного до дома и отправлялся крутить шейкеры и варить кофе в кофемашине.
А причин для волнения не было, и опасения Ника стали казаться бредовыми и пустыми.
Причина возникла спустя неделю.
Снег, выпавший и не желающий больше таять, скрипел под подошвами ботинок всю дорогу, пока они шли от метро «Крылатское».
Тинек трепался ни о чем, балагурил, но поминутно косился на часы. Не заметить это было невозможно.
– Торопишься?
– На работу опаздываю, – впервые за все время знакомства пожаловался Константин.
– Ну так иди, – разрешил Володя, припомнив с тоской свою недавнюю утрату.
– А если что случится? – заартачился тот.
– Чего случится? Тут идти осталось два двора.
– Ладно, – кивнул Тинек. – Бывай, старина. До завтрева.
Володя махнул рукой на прощание и зашагал к дому. Дорожка была прямой и освещалась фонарями. Вот только фонари довольно скоро светить перестали. Что за город! Впрочем, и темно не было. Окна домов светили исправно, так что местные власти могли и вовсе экономить на освещении улиц.
– Элитный район, блин, – ругнулся себе под нос Володя, общего заблуждения относительно элитарности малой родины не разделявший. – Темно, как у негра...
Впереди вспыхнуло сразу два фонаря. Резко и мощно. Фары. Дальним светом. Разобрать, что за машина стала источником освещения, было невозможно. Разве что посадка высокая. Володю почему-то охватило сомнение или предчувствие.
Машина была далеко. На въезде в его двор. Расстояние оставалось приличным, и он поспешил свернуть. Даже если ошибся и шарахается от собственной тени – не беда. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Машина тронулась с места и покатила в его сторону.
Володя ускорил шаг и сменил направление. Автомобиль со слепящим дальним светом доехал до поворота и свернул следом. Теперь сомнений в том, что едут именно за ним, практически не осталось. И он побежал.
Водитель машины переключил фары на ближний свет. Теперь было ясно видно, кто его преследует. И Володе стало совсем не по себе. За ним по дворам неспешно катила знакомая «Тойота».
Конечно, «Рав 4» можно было перепутать с другим. И он счастлив был бы признать, что ошибся или страдает манией преследования. Но аэрографию в виде пламени, вгрызающегося в капот и облизывающего бока, перепутать с чем-либо было невозможно.