Полундра!
Шрифт:
— Все дома, — коротко ответил он, тяжело вздохнув.
Миссис Грейнджер только кивнула. Ее очень удивляла растерявшая свою импульсивность, зато обретшая стальной взгляд Миона, однако комментировать женщина не стала, улыбнувшись обоим детям. Приглядевшись, она сразу же заметила не только, как изменилась походка дочери, но и все ее поведение, при этом Миона чего-то опасалась, а мальчик прикрывал тыл девочки.
Автомобиль резко взял с места, девочка явственно расслабилась, а вот болезненно худой парень нет, он будто был готов к бою, причем в любую секунду, а вот это было уже необычно. Да и совершенно недетские
— Лей… уй! — согнулся от удара локтем едва не представившийся по форме юноша.
— Его зовут Гарри Поттер, мама, — проинформировала Гермиона. — Он мой любимый и живет с нами.
— А родители? — удивилась миссис Грейнджер.
— Насколько я помню, он сирота, — на этот раз ответил ее муж, аккуратно ведя машину. — Поэтому все разговоры дома, а пока можете поспать.
— Спасибо, папа, — кивнула девушка, заставив родителей переглянуться.
Их дочь вела себя, как взрослый, поживший человек. Такое изменение поведения объяснить было можно, причем миссис Грейнджер его уже себе объяснила, помня о том, что в закрытых школах вполне возможны телесные наказания. Именно такое объяснение она нашла для себя, видя, как шла ее дочь. А мальчик получался защитником. Радовать это открытие женщину не могло, но ничего сверхъестественного в таком поведении она не находила, совершенно успокоившись.
— Небо чистое, — вдруг произнесла Гермиона, на что Гарри только кивнул.
Это замечание о небе в очередной раз удивило мистера Грейнджера, задумавшегося о том, что могло произойти в школе. Из глаз обоих детей на него смотрели ветераны, но было это настолько необъяснимо, что Марк решил пока об этом не думать.
Добравшись до дома, детей в первую очередь усадили за стол. И то, как они сели, как затем ели, время от времени поглядывая в окно, очень многое говорило взрослым людям, но было настолько невероятно, что сразу же расспрашивать подростков просто не решились.
— Отдохните, дети, — произнес мистер Грейнджер, желая обменяться мнениями с женой.
— Спасибо, — кивнула Гермиона, утаскивая затем юношу с собой.
Проследив за обоими, Марк остановил готовую завалить его кучей вопросов супругу. Он внимательно огляделся, а затем предложил любимой жене рассказать об увиденном.
— Давай сначала ты, — предложила она в ответ.
— Ну хорошо, — кивнул Марк. — Смотри, Эмма, дочь чего-то опасается, но к сопровождению привыкла, при этом ходит она чуть ли не строевым шагом, да и руки у обоих дернулись вполне характерно. О чем это нам говорит?
— Неужели… — миссис Грейнджер прикрыла рукой рот. — Но тогда это не наша дочь?
— С чего это вдруг? — удивился ее муж. — Выглядит, как Миона, ведет себя, как Миона… Более взрослая, многое повидавшая, но именно наша дочь. Вот только тот факт, что это произошло именно в нашей семье, настораживает. Пойду, с детьми поговорю, подожди меня.
— Хорошо, — безропотно согласилась Эмма, встав, чтобы достать с полки книгу.
А Мистер Грейнджер двинулся на второй этаж, еще из коридора услышав голоса подростков. Но остановился он вовсе не потому, что не хотел мешать. Причина была в другом — его дочь и ее мальчик говорили по-русски. С акцентом, но тем не менее, выдавая очень
— Гарри, ты действуешь только по команде, — произнес голос Гермионы. — У тебя агентурной подготовки нет, ты пилот. Даже несмотря на то, что ты у меня дважды Герой, но тут я главная.
— Не возражаю, — спокойно ответил ей юноша. — Тебя в твоем НКВД хорошо учили, так что тебе и вилы в руки.
— Ох уж эти твои шуточки, — вздохнула она. — Кажется мне, родители что-то понимают?
— Сон в руку, — хмыкнул Гарри. — Все может быть, так что подождем, а потом надо с командиром связаться, выяснить насчет…
— Да, — согласилась Гермиона с ним. — Без пистолета голой себя чувствую. Вокруг фрицы пока живые бегают, а мы безоружные.
Внимательно выслушавший откровения подростков, мистер Грейнджер, о подобных случаях знавший, задумался. Если дети прошли ту войну, то они на контакт не пойдут, а судя по речи — для них тут своих нет. Тут он вспомнил о прочитанном в книгах, поняв, что идентифицироваться можно только одним способом. Главное, не думать, что вся ситуация выглядит побегом из психиатрической клиники. Поэтому взрослый мужчина медленно приблизился к двери в комнату дочери, а затем грамотно почти без акцента обложил по матушке Мир Магии и школу Хогвартс, местонахождение которой было до сих пор неизвестно.
Гарри шокировано замер, глядя на Марка, а вот широко и как-то освобождено улыбнувшаяся Гермиона ответила отцу в том духе, что маги еще пожалеют. Теперь пришла очередь мистера Грейнджера открывать рот и удивляться примерно до третьей степени. Таких познаний, сочетаний и сравнений он от дочери не ожидал.
Глава одиннадцатая
Рон
Обнаружив в книге чары расширенной диагностики, топаем обратно к не пойми чему, изображающему отца любимой моей. Она достает палочку, накладывая только что вычитанное и удивленно смотрит на меня, мне же остается только пожать плечами.
— Голем обыкновенный, — вздыхает Луна и тянется к книге.
— Совы не налетят? — интересуюсь я, припоминая рассказ Гарри.
— Это дом чистокровных, совы только к не-магам летают, фрицы же, — поясняет она мне, на что я киваю. А любимая накладывает уже другие чары.
— Да, на минуточку… Надеюсь, здесь не весь пантеон пьющий, — замечаю я, глядя на то, как красиво рассыпается голем. — Надо настоящего отца искать. Или не надо?
— Ну он жив, — задумчиво сообщает мне Луна, кивнув на какой-то коврик, в котором я не разбираюсь. — Осталось только найти, если нам оно надо, но пока без разницы.
— Тогда надо поесть, — вношу я предложение, потому как мы только ребенка покормили пока.
— Ну пошли… — с сомнением в голосе соглашается моя любимая.
Луна готовит, а я пытаюсь представить, как бы реагировала здешняя она на такой афронт, и понимаю — никак. Здешняя мисс Лавгуд совершенно потерялась и реальность почти не воспринимала, поэтому папаша мог быть в таком состоянии длительное время. Но тогда, по логике, возможно наложение иллюзии на коврик.
— Любимая, а коврик этот — он только у вас? — интересуюсь я, что-то такое вспоминая. — Или этот гембель видят все?