Полуночная роза
Шрифт:
Эрин заставила себя говорить твердо и уверенно, хотя кипела от гнева, видя, как эта женщина по-прежнему стоит, повернувшись к ней спиной.
— А как я должна отвечать?
— Я хочу… — Эрин сделала глубокий вдох, пытаясь успокоиться. — Я хочу, чтобы вы вежливо ответили: «Да, мэм — или мисс Эрин, — я буду рада сообщить вам, как только мастер Райан вернется домой». Тогда я буду знать, что вы слышали меня и готовы выполнить мою просьбу.
Элиза повиновалась.
— Да, мэм,
Взбешенная Эрин стремительно подбежала к Элизе. Ее ярость была вызвана не дерзостью рабыни, осмелившейся не подчиниться хозяйке. Нет, она не была деспотичной плантаторшей, но ее возмущали нарочитость и неразумность притязаний этой женщины.
— Элиза, — заговорила она, задыхаясь от волнения, — если бы вы спросили любого из слуг в доме моего отчима, вам сказали бы, что я прекрасно умею ладить с людьми. Я не отдаю неразумных распоряжений. Никогда не повышаю голоса. Не браню никого. И уж совершенно определенно — никогда не поднимаю руки ни на кого из них. Но я хочу, чтобы вы знали: я не потерплю такого обращения со мной, какое позволяете себе вы. Я намерена поговорить об этом с моим мужем.
Тут Элиза наконец взглянула на нее. Их взгляды встретились. Причем служанка смотрела с вызовом и презрением.
— Можете говорить. Вы имеете полное право думать и делать что вам заблагорассудится. И чем скорее вы поговорите с ним, тем лучше, потому что он вам все объяснит. Объяснит, каков порядок в этом доме. Здесь я не подчиняюсь никому, кроме мисс Виктории. Даже ему. Так было всегда, и так будет. Если вам нужен кто-то для личных услуг, зовите Энни или кого-нибудь из рабов. Только не меня.
Эрин застыла в растерянности, не веря своим ушам.
— Что ж, посмотрим. — Это было все, что она могла сказать.
Вскоре вернулся Райан. И о появлении мужа ей сообщила Энни — не Элиза. Эрин тотчас направилась к его кабинету и постучала в запертую дверь.
— Кто там еще? — послышался голос мужа.
Она повернула дверную ручку и вошла в комнату.
Райан сидел, попивая бренди. Увидев жену, едва заметно улыбнулся, как бы извиняясь за резкий окрик из-за двери.
— Я думал, это кто-то из слуг. Они знают, что нельзя беспокоить меня, когда закрыта дверь. — Он держал в руке стакан, вопросительно поглядывая на жену смеющимися глазами. — Не угодно ли новобрачной присоединиться к супругу?
— Боюсь, что я слишком запоздала. — Эрин не могла удержаться от сарказма, но, увидев, как омрачилось его лицо, пожалела о сказанном.
Райан издал короткий смешок. Затем откинулся в своем кожаном кресле, упершись ногой в край стола, и, прежде чем ответить, сделал вид, что о чем-то задумался.
— Постой-постой, не торопись. Дай-ка я сам попробую догадаться о ком речь, об Элизе, конечно?
— Да, о ней.
— Так-так… ты хочешь пожаловаться, что она надерзила тебе. Сказала, что выполняет только распоряжения моей матери, верно?
Эрин опустилась в кресло напротив. А то ее визит выглядел так, будто она заглянула на минутку, чтобы мимоходом упомянуть о какой-то мелочи.
— Я вижу, она уже исподтишка наговорила тебе обо мне гадостей, не успел ты переступить порог…
— Нет-нет, — поспешил возразить Райан, — ты ошибаешься, Эрин. Элиза ничего мне не говорила. Но я предполагал, что рано или поздно ты обратишься ко мне с этим… Как она тебе сказала, так и есть. Она не будет тебе подчиняться. И тут ничего не поделаешь. Я не могу приказать выгнать ее из дома или выпороть. Я не могу отвезти ее на аукцион и продать. Она мне не принадлежит. Если кто-то и может призвать ее к порядку, то только моя мать.
— И при твоем отце творилось то же самое? — спросила Эрин.
— Все-то тебе надо знать, — нахмурился Райан. — Подожди, — он попытался улыбнуться, — вот познакомишься поближе с моей матерью, поймешь, почему я не хочу связываться с ней. Она способна изрядно отравить жизнь.
— Прекрасно. Спасибо, что предупредил.
— Можно подумать, ты отказалась бы выйти за меня замуж, если б я поведал тебе, какая она людоедка. Наверное, не отказалась бы. Но тебе незачем беспокоиться. Как видишь, дом большой, а апартаменты матери теперь в другом крыле. А если прикажешь по-прежнему приносить поднос с, едой к тебе в комнату, то едва ли вообще встретишься с ней.
Эрин снова взорвалась:
— Я могу то же самое сказать про тебя!
Он приподнял одну бровь.
— Ах, ты, оказывается, заметила!
Они пристально смотрели друг другу в глаза — точно давние соперники в преддверии новой стычки. И тут Эрин вспомнила о главной цели этой встречи.
— Я бы хотела поговорить с тобой еще об одном деле, — сказала она, складывая руки на коленях. — Это касается моей мамы.
Он опустил ноги на пол и выпрямился в кресле.