Полуночное солнце
Шрифт:
– О, Боже мой!
– прошептала она.
– Я веду себя, как какое-то животное. О, Норма... извини...
Норма села на колени подле нее, подняла банку и открывашку.
– Вы ведете себя как испуганная женщина, - тихо сказала она. Посмотрели бы вы, миссис Бронсон, на меня в магазине. Я бегала по проходам. Я имею в виду, действительно бегала. Туда и сюда, разбрасывая продукты, хватая и выбрасывая продукты и снова хватая.
Она улыбнулась, покачала головой и встала на ноги.
– И при всем этом, - продолжила она, - я была самой тихой в этом магазине.
Норма снова покачала головой, стараясь вычеркнуть эту сцену из памяти.
Маленький радиоприемник на столе неожиданно ожил. Через мгновение раздался голос диктора. Он был глубокий и звучный, но звучал как-то странно.
– Леди и джентльмены, - сказал голос, - говорит радиостанция WNYG. Мы останемся в эфире в течение часа, чтобы сообщить вам текущие новости и дать совет относительно движения. Сначала бюллетень из Министерства Гражданской Обороны. Для транспортных средств, движущихся на север и восток из Нью-Йорка, рекомендуется избегать автострады до дальнейших распоряжений. Движение на Бульваре у Федерального парка и на Бульваре Развлечений, а также на Федеральной Магистрали Нью-Йорка по направлению на север растянулось на пятьдесят миль из-за огромного скопления автомобилей, стоящих бампер к бамперу. Пожалуйста, держитесь в стороне от автострад до дальнейших распоряжений.
Последовала пауза, и голос заговорил другим тоном.
– А теперь сообщение о сегодняшней погоде из Метеоцентра.
Температура в одиннадцать часов по Восточному Стандартному времени составила сто семнадцать градусов[Имеется в виду температурная шкала Фаренгейта. 117 градусов по Фаренгейту соответствуют 52 градусам по Цельсию. ]. Влажность девяносто семь процентов. Барометр без изменений. Прогноз погоды на завтра.
– Снова диктор замолчал, его интонация изменилась: - Протез погоды на завтра.
В течение следующей долгой паузы Норма и миссис Бронсон смотрели на приемник. Голос диктора зазвучал снова.
– Жарко. Еще жарче, чем сегодня.
По радио кто-то заговорил шепотом.
– Мне плевать, - отчетливо сказал диктор.
– Какого черта они считают, что могут кого-то обмануть своими чепуховыми прогнозами!.. Леди и джентльмены, - продолжил он со странным смехом в голосе, - завтра вы можете готовить яичницу прямо на тротуаре, разогревать суп в океане и дочерна загореть в проклятой тени!
На этот раз шепот был более быстрым и громким, и диктор, очевидно, среагировал на него.
– О какой панике вы говорите?
– выпалил он.
– Черт возьми, там некому паниковать!
Раздался мрачный смех.
– Леди и джентльмены, - продолжил голос.
– Мне сказали, что мое отступление от текста может вызвать панику. Но я уверен, что вас не наберется и дюжины во всем городе. Я хочу начать особое соревнование. Все, до кого доходит мой голос, могут отломить верхнюю часть термометров и прислать их мне. Я вышлю им книжку своего собственного сочинения о том, как сохранить тепло ночью, когда нет солнца. А теперь я, может быть, смогу найти.для
Голос зазвучал чуть тише.
– Оставь меня, - сказал он, - ты слышишь меня? Черт подери, отстань. Уходи отсюда!
Последовал более неистовый шепот, затем - мертвая тишина, затем раздался звук царапающей пластинку иголки и послышалась танцевальная музыка.
Две женщины обменялись взглядами. .
– Слышите?- сказала Норма, начав открывать банку с грейпфрутовым соком.
– Не вы одна боитесь.
Она расстегнула верхнюю пуговицу платья, взяла с полки два стакана и налила в них сок. Один стакан она протянула миссис Бронсон, которая смотрела на него, но не пила.
– Пейте, дорогая, - мягко сказала девушка, - это грейпфрутовый сок.
Женщина посмотрела в пол и очень медленно поставила стакан на стол.
– Я не могу, - сказала она.
– Я не могу жить за твой счет, Норма. Это понадобится тебе самой.
Девушка быстро подошла к ней и крепко взяла ее за плечи.
– Нам придется начать жить за счет друг друга.
– Она взяла стакан и вручила его домохозяйке, подмигнула ей и взяла собственный стакан.Онждетвас; Миссис Бронсон сделала героическую попытку улыбнуться и тоже подмигнуть, но, когда она поднесла стакан к губам, ей пришлось подавить рыдания, а сделав глоток, она чуть не заткнула себе рот.
Музыка по радио резко прекратилась, и маленький вентилятор перестал вращаться то вправо, то влево, его лопасти останавливались, как уставший, старый аэроплан.
– Ток опять отключили, - тихо сказала Норма.
Ее подруга кивнула.
– Каждый день ток есть только в течение нескольких часов. А что, если...
– начала она и отвернулась.
– Что?
– мягко спросила Норма.
– А что, если он отключится навсегда? У нас будет, как в печке, так же, как и теперь, так же нестерпимо жарко и даже еще хуже.
Она закрыла рот рукой.
– Норма, будет еще хуже.
Девушка не отвечала ей. Миссис Бронсон сделала еще один глоток и поставила стакан. Она бесцельно бродила по комнате, глядя на картины вдольстен. И было что-то безнадежное в ее круглом, вспотевшем лице, а в глазах был такой страх, что Норме захотелось обнять ее.
– Норма, - сказала хозяйка, рассматривая картину.
Девушка подошла к ней.
– Нарисуй сегодня что-нибудь другое. Например, пейзаж с водопадом и деревья, гнущиеся на ветру. Нарисуй что-нибудь... что-нибудь холодное. .
Неожиданно ее лицо перекосилось от злости. Она схватила картину, подняла ее и швырнула на пол.
– К черту, Норма!
– закричала она.
– Не рисуй больше солнце!
Она опустилась на колени и начала плакать.
Норма взглянула на разорванный холст, лежащий перед ней. Это была картина, над которой она работала - частично законченная работа, изображавшая улицу, над которой висело жаркое солнце. Неровный разрыв через все полотно придавал картине странный сюрреалистический вид, что-то от Сальвадора Дали.