Полуночное солнце
Шрифт:
– Но не обязательно верить, что это происходит буквально. Так сказал священник по радио.
– Вот именно, – обрадовался Бен, хлопая в ладоши. – Это же символ. А символами маскируется все то, чего людям не хочется видеть в подробностях.
– Не сказала бы, что все настолько просто, – начала Эллен, но Маргарет перебила ее.
– И что же, в таком случае, маскирует Рождество?
– Мне кажется, это символ того, как Бог сошел на землю в образе всего, что на ней имеется.
– И почему же люди должны бояться так думать?
Бен ответил не сразу, и Эллен
– Как вы думаете, что есть Бог?
– Откуда же нам знать? – удивилась Маргарет. – Никто на самом деле не знает.
– Но как вам кажется, это старик с бородой, который может быть во всех местах сразу, как Санта-Клаус?
Дети засмеялись, и даже Эллен подмывало к ним присоединиться.
– Художники ведь таким его изображают, правда, Эллен? – продолжал он.
– Наверное, да.
– Но какой он, если он не такой? Может он хотя бы немного походить на личность, чей разум настолько превосходит наш, что нам не под силу даже примерно представить ход его мыслей?
– Очень может быть, – согласилась Маргарет.
– И еще он то, что было здесь до того, как зародилась вселенная?
– Да, – закричал Джонни, и Эллен почувствовала, как он начал поднимать руку, словно на уроке. – Так сказано в Библии.
– Именно. Только люди, кажется, никогда не задавались вопросом, о чем там не сказано.
– Бен, мне кажется, не время…
– Только послушайте, – произнес он с нажимом и умолк. Естественно, он не призывал их слушать шипение газового камина в наступившей тишине, и Эллен в ее взвинченном состоянии показалось, она слышит еще один звук, какой-то шепоток в подступавшей со всех сторон темноте. – Если что-то обитало в темноте до того, как появились звезды или миры, не говоря уже о живых существах, – сказал он, – оно даже в общих чертах не могло походить на нас.
– Я не имею в виду, что Бог должен выглядеть как человек, – сказала Маргарет.
– А вот десятки религий представляют себе Бога именно так. Как думаешь, зачем им это?
– А что думаешь ты?
Эллен показалось, Маргарет не столько задала вопрос, сколько упрекнула отца, однако Бен тотчас же ответил.
– Помочь нам забыть, чего именно мы боимся, ради чего человечество изобрело целые религии, лишь бы отвергнуть существование этого. Все религии, они как сказки, которые люди рассказывали у костра в те времена, когда не было ничего, кроме костра и сказок, чтобы прогнать холод и темноту, потому что людям было невыносимо страшно узнать, что же там снаружи, за пределами света.
Дети испуганно прильнули к Эллен.
– Бен, хватит, – попросила она.
– Нет, не хватит. Нельзя сейчас останавливаться. – Он передвинулся на самый край кресла, отчего показалось, будто он сидит на корточках, и протянул к ним руки, словно предлагая своим слушателям темноту. – С тех пор мы успели поверить, что шагнули далеко вперед по сравнению с нашими предками, ведь они-то считали, темнота скрывает
Эллен почувствовала, что Джонни рвется из ее объятий. Он высвободился и пробежал мимо елки, которая покачнулась и крякнула, и, кажется, сделала все, что в ее силах, чтобы поймать его в свои тени.
– Погоди, Джонни, – окликнул его отец голосом, похожим на рев зимней бури, когда мальчик распахнул дверь и помчался вверх по лестнице. – Я еще не закончил.
– Нет, ты закончил, – отрезала Эллен, когда Маргарет выскочила из комнаты вслед за Джонни. Должно быть, горло у Эллен сжалось от гнева, потому что она сама с трудом расслышала свои слова. – Что в тебя вселилось, Бен? Какого черта ты рассказываешь им такие истории в канун Рождества, да и в любой другой день, если на то пошло? Думаю, на будущее, тебе стоит сначала делиться своими идеями со мной, чтобы я была уверена, подходят ли они для детей.
Он так и сидел на краю кресла, скорчившись в свете камина. Выглядел он озадаченным той реакцией, какую вызвал, и эта его озадаченность тревожила ее даже больше того, что он наговорил. Она развернулась, дрожа от ярости, горя и невнятного страха. Она была уже в двери, когда он поднялся, как-то странно дернувшись всем телом, отчего ей представился мим, который изображает внезапный рост дерева.
– Оставь нас одних, Бен, – устало попросила она. – Дай мне шанс починить то, что ты сломал.
– Но мне надо…
– Неважно, это может подождать, – сказала Эллен, выходя из комнаты. Вид темной прихожей привел ее в смятение и бешенство. Что за игру он затеял, все время выключая свет и расстраивая всех? Когда она включила лампу над лестницей, свет как будто подчеркнул глубину тьмы за его пределами. Ее подмывало включить все лампы в доме, в особенности наверху, где, как она чувствовала, холод и тишина тяжким грузом давят на крышу, словно сама ночь опустила на их дом свои крылья. Нет, сейчас не время для подобных мыслей – воображение причинило достаточно ущерба семье для одного вечера. Она закрыла за собой дверь гостиной и побежала в спальню к Джонни.
Джонни сидел на кровати рядом с Маргарет, упираясь в матрас стиснутыми кулаками. Как только Эллен вошла, он вскочил и уставился на шеренги пластмассовых солдатиков, выстроенных на туалетном столике: развернувшись к матери спиной, он яростно тер глаза.
– Папа просто валял дурака, – снова повторила ему Маргарет.
– Совершенно верно, Джонни. Это была очередная из его сказок, которую ему не следовало рассказывать вам, – подхватила Эллен. – Вы верите в то, во что хотите верить, и это значит, что у вас будет чудесное Рождество.