Полуночный ковбой (сборник)
Шрифт:
Леверидж кинул бутылку через плечо и рассмеялся. Потом подбоченился и во все горло запел, приплясывая. Поклонившись воображаемым зрителям, он сам себе зааплодировал, скрылся за стойкой и вернулся, словно намереваясь выступить на бис.
В тусклом свете внутри бара бледное тело Левериджа мерцало, как брюхо лягушки. Он решил отколоть новую штуку. Перекинув через руку полотенце, наподобие салфетки официанта, он направился к одной из кабинок и произнес:
— Не нужно ли вам что-нибудь? Благодарю, мадам, вы очень добры. Как вам нравится наша кухня?
Держа двумя пальцами полотенце, как певица держит кружевной платочек, Леверидж спел две песни и повторил свой танец. С улыбкой на раскрасневшемся лице он низко поклонился пустой кабине, подобрал одежду и оделся.
Бесшабашное настроение улетучилось при выходе из бара. Пустынная улица угнетала. Глубоко вздохнув, он зашагал по Главной улице, желая скорее очутиться за городом. Много раз он хаживал тут, мимо мусорной свалки к своей лачуге. Обычно дорога домой хорошего настроения не прибавляла.
В верхней части Главной улицы Леверидж вспомнил, что Эмили Вардхилл живет всего в квартале отсюда, и подумал, на острове ли она? Он знал ее много лет, с тех пор, когда они, еще детьми, проводили каникулы на острове. Малышка Эмили прославилась тем, что притащила дохлую медузу на свой день рождения. Нечто похожее она повторила в девятнадцать лет, привезя на остров мужа по имени Ральф Рамболд. Впоследствии он уступил место Лестеру Коббу, а тот — Гафни Вардхиллу, у которого соперников не оказалось. Люди считали Эмили эксцентричной, но безобидной. Сам Леверидж встречался с ней все реже и реже, по мере того как их жизненные пути расходились, а художник медленно, но верно опускался на дно. Однако они все же оставались друзьями по той простой причине, что выросли вместе. Любопытства ради он решил наведаться к Эмили и проверить, дома ли она.
Проходя мимо ее дома, он увидел шторы на окнах, терьеров во дворе и понял, что она не уехала. Не сообщить ли ей про русских, подумалось ему. Нет, не стоит. Зачем так волновать женщину? Расскажет как-нибудь потом. К тому же, если он постучит в дверь и выпалит: «На болотах меня захватили русские матросы», Эмили решит, что он пьян, и вообще откажет ему от дома. Он задумчиво поглядел на терьеров, прыгавших по саду, и, как ему показалось, нашел повод зайти.
Леверидж осторожно открыл ворота и проскользнул в сад. Собаки громко залаяли, когда он закрывал ворота. Они кинулись навстречу пришельцу и окружили его. Леверидж присел на корточки и вытянул руки.
— Хорошие собачки, — бормотал он, — хорошие мои, идите к дяде Олину, он вас не обидит.
Он почти поймал ближайшего терьера, когда раздался окрик Эмили.
— Эй! Что вы там делаете?
Леверидж с улыбкой повернулся к ней.
— Привет, Эмили. Я глажу твоих собачек. — Он встал, вытирая руки о штаны.
Эмили не сразу узнала его. Глаза ее широко раскрылись.
— Олин! Боже мой, что с тобой случилось?
— Попал в небольшую передрягу, ничего особенного.
— Когда? Ты показывался доктору?
— Со
— Иди сюда и дай мне тебя осмотреть. — Эмили зашла в дом, Леверидж — за ней.
— Тебя здорово избили, — заключила она. — Кто?
— Парни, которые мне попались на болоте.
— Проходи сюда. — Эмили взяла его за руку и провела на кухню. — Садись. — Она открыла холодильник. — Я приложу лед, и опухоль спадет. Хочешь кофе? Или пива?
— Пиво будет в самый раз. Меня что-то жажда мучает.
Эмили достала из холодильника лед, банку пива, потом извлекла из ящика чистое кухонное полотенце.
— Отличное пиво, — сказал Леверидж, — освежает лучше некуда. — Он сделал еще глоток. — Так вот, Эмили, Роли Гарни и я вчера здорово перебрали. Утром я встал и пошел через…
— Откинь голову, — перебила его Эмили, укладывая ему на лицо полотенце, куда были завернуты куски льда. — Позже расскажешь.
— Ладно, — бормотал Леверидж, пристраивая поудобнее голову на спинке стула. — В сущности, особенно рассказывать нечего.
— Не разговаривай. Подложить что-нибудь под затылок?
Он качнул головой, наслаждаясь прохладой.
— И так замечательно.
Эмили заботливо прикладывала лед к синякам. В кухне воцарилась умиротворенная атмосфера.
Прошло немало времени, прежде чем Эмили нарушила молчание.
— Чем ты сейчас занимаешься, Олин?
Из-под полотенца донеслось приглушенно:
— Живу себе потихоньку.
— Забавно, как складываются людские судьбы, — заметила она. — Интересно, сами ли мы творим свою судьбу или кто-то уже давно решил все за нас? — Из-под полотенца не раздалось ни звука, и Эмили продолжала: — Впрочем, Олин, это вопрос риторический. Просто время от времени я об этом задумываюсь.
— Я тоже иногда размышляю на эту тему, — отозвался Леверидж.
— По-моему, как ни думай, вряд ли в наших силах что-то изменить.
Эмили встала, бросила подтаявшие кубики льда в раковину и выжала полотенце.
— А я считаю, что могу многое изменить в своей жизни, — сказал Леверидж, не открывая глаз и не поднимая голову. — Если бы я убедился, что от меня в моей собственной судьбе ничего не зависит, я бы застрелился.
Эмили собралась было ответить, но передумала и снова положила полотенце на лицо Левериджа.
— Может, ты хочешь орешков к пиву?
— Нет, спасибо. И так хорошо.
— А как насчет закусить? Ты завтракал?
— Спасибо, не хочется.
Тут Эмили вспомнила о спящем наверху Золтане и спросила гостя:
— А что, вообще, сегодня творится в городе? Сдается мне, в передрягу попал не только ты.
Поколебавшись, Леверидж сказал:
— Насчет других — не знаю. А меня избили на болотах русские.
— Русские? — У Эмили перехватило дыхание.
— По-моему, матросы. Им была нужна лодка. Они избили меня, когда я завел их не туда. — Леверидж убрал с лица полотенце и сел прямо. — Давай расскажу все по порядку. Вчера мы с Роли…