Полуночный ковбой (сборник)
Шрифт:
Глаза Хокинса побелели от ненависти.
— Это мы еще увидим, — процедил он, — увидим.
Уитлок ехидно улыбнулся.
— Увидим, а как же иначе?
Джиффорд круто повернул и выехал на стоянку перед зданием аэровокзала. Вместе с Хокинсом они вылезли из машины. Хокинс отстегнул саблю и хотел было положить ее на сиденье, но, покосившись на Уитлока, передумал и забрал с собой. Уитлок, не переставая улыбаться, остался в машине, придерживая ружье.
Появился Маттокс, за ним — двое полицейских. Увидев Хокинса, он сообщил:
— Фендал, что-то не видать здесь твоих русских. В аэропорту,
— Значит, они приземлились и ушли, — отпарировал тот. — И увели с собой всех, кто был здесь.
— Эй, шеф, глядите, кого я нашел! — Сержант Хинксон вышел из здания, ведя за собой заспанного паренька в свитере и засаленных штанах. На всклокоченных волосах еле держалась синяя кепка с рекламой местной авиакомпании.
— Он спал на унитазе в женском туалете! — объявил сержант.
— Единственное место, где можно выспаться в этом бедламе, — пробормотал паренек. — Святая Нелли, ну и ночка у меня выдалась!
— Что произошло? — спросил Хокинс. — Куда они ушли?
— В небо, Господи ты Боже мой, — ныл паренек. — Но график весь полетел. Рейс четыреста двадцать опоздал на пять часов, четыреста двадцать первый отменили, а четыреста двадцать третий вообще куда-то пропал.
— Что значит пропал? — спросил Маттокс. — Потерпел аварию?
— Нет, пропал, и все тут. Болтается в небесах и все запрашивает свои координаты. В последний раз я его услышал, когда он был где-то за Кливлендом.
— Нас твои самолеты не интересуют, — перебил служащего Хокинс. — Мы ищем русских. Наш остров заняли русские парашютисты.
Парень мигнул.
— А на каком самолете они прилетели?
— Откуда я знаю? Мне известно только, что они здесь.
К этому времени подъехали большинство машин, и вооруженные люди столпились вокруг паренька. Тот изумленно таращился и был в полном недоумении.
— Одно скажу, ни на одном самолете в мою смену они не прилетали. За всю ночь прибыли сорок пять человек и большинство транзитом. Один летел в Нантакет и был злой как черт, потому что его багаж заслали в Майами, и ему пришлось…
— Да наплевать нам на твоих пассажиров, — рявкнул Хокинс. — Нам русские нужны!
— Ищите их в другом месте. — Парень пожал плечами. — Пойду еще посплю. — Он поправил кепку, зевнул и пошел к аэровокзалу.
— Эй ты, подожди-ка. — Хокинс подался вперед и схватил парня за руку. — Никуда ты не пойдешь, пока я тебе не разрешу.
Тот изумился.
— Да вы что? Кто вы такой, чтобы мне приказывать?
— Я тебе покажу кто! — Хокинс взял парня за воротник и залепил ему пощечину. — Ты мне не груби, а то еще схлопочешь. Куда пошли русские?
— Мясник, кончай измываться, — раздался вдруг голос Уитлока. Он вылез из машины и целился в Хокинса из дробовика. — Отпусти его.
Лицо Хокинса побледнело, рот широко раскрылся. Он посмотрел на полицейских, удивленных не меньше его.
— Стреляйте в него! — закричал он. — Не видите, он поднял на меня оружие! Стреляйте!
— По-моему, ты сам напросился, — сказал Маттокс. — Ладно, мистер Уитлок, опустите оружие.
Уитлок опустил дробовик. Хокинс взвизгнул:
— Это мятеж! Я — командир! Меня народ избрал!
— Черта с два, — заметил кто-то из толпы. — Ты
Его поддержали несколько человек, а за ними все остальные закричали, выражая свое одобрение. Шеф полиции посмотрел на Уитлока.
— Ну как, мистер Уитлок? Хотите быть командиром?
— Нет! — протестовал Хокинс. — Меня выбрали!
— По мне, — сказал Сэм Джиффорд, — Уитлок, по крайней мере, не будет мне мешать вести машину.
— Ну, — сказал Уитлок, — раз этого все хотят, я согласен.
Маттокс одобрительно взглянул на Уитлока. «Что-то в этом парне есть, — подумал он. — Я-то считал, что он струсит и потеряет свой шанс». Вслух он сказал:
— Теперь, Фендал, закрой рот и выполняй, что скажет мистер Уитлок. Остальные поступайте как знаете, а мы проверим провода на линии мисс Эверетт. Если там ничего не обнаружим, все свободны.
— У меня дома дел по горло, — сказал полицейский стажер Максвел, забираясь в джип вместе с остальными. — За неделю столько работы накопилось!
ГЛАВА 12
В опустевшей «Пальмовой роще» Олин Леверидж тяжело опустился на стул, но, не просидев и пяти минут, встал и направился к бару. Ведерко для льда было пусто, но вода из-под крана оказалась достаточно холодной и приятной на вкус. Он намочил полотенце, обтер распухшее лицо, потом отжал, намочил и приложил к затылку. По спине потекли струйки. Леверидж снял куртку, рубашку, снова намочил полотенце и растер им ноющее тело. Живительная влага приятно освежала ноющее тело и как бы впитывала в себя боль. Затем Леверидж, взглянув на всякий случай в окно, сбросил остальную одежду, свалил ее в кучу, облился с головы до ног и сразу же почувствовал себя гораздо лучше. Ему пришло в голову, что он, пожалуй, единственный человек в мире, который осмеливается расхаживать в чем мать родила в публичном месте, зная, что ничего ему за это не будет. Эта мысль пришлась ему по вкусу, и он принялся смаковать ее на все лады.
Пройдясь перед баром, он поставил ногу на перекладину, поднял воображаемый стакан.
— Ну, ребята, мне пора идти. Сегодня на балу я должен быть при полном параде.
Леверидж переменил ногу, оперся локтями о стойку и обратился к воображаемому бармену:
— Налей-ка по последней, чтоб мозги прочистить.
Последняя реплика заставила Левериджа вспомнить о своем долге Марвину Сколларду. Ткнув указательным пальцем в предполагаемого собеседника, Леверидж провозгласил:
— Марвин Сколлард, вы вправе утверждать, что сейчас я неплатежеспособен, но, уверяю вас, это ненадолго. Настанет день, и вы приползете ко мне на коленях и со слезами на глазах будете выпрашивать выпивку. Тут уж я покуражусь всласть. Пей, Марвин, сегодня ты герой. Тут подносят выпивку всем избитым, а тем, на ком живого места не оставили, даже дарят по бутылке. Вот именно так я и скажу, Марвин, когда ты явишься весь в синяках и примешься клянчить глоток, а сделаю так. — Леверидж нагнулся, поднял с пола бутылку и воздел над головой. Виски тонкой журчащей струйкой полилось вниз. — И скажу, — продолжал Леверидж, — вылижи виски с пола, Марвин. В «Пальмовой роще» для героев ничего не жалко.