Полуостров Сталинград
Шрифт:
Выезжаем из Минска. Ничего не опасаемся, линия фронта далеко, а погода нелётная. Выходим на трассу.
— Ополчение — особая статья, Яша. У них и присяга своя, почти такая же, но есть тонкости. Тебе вообще волноваться не о чём…
Пока едем, объясняю.
— Не относись к этому слишком серьёзно. Ты — не военный, ты — гражданин страны, попавшей в тяжёлое положение, и помогаешь ей, как можешь. Ополчение это не армия. У нас просто нет времени готовить из вас профессиональных военных. Заметь, что военврачи, несмотря на полную…
Хотел сказать «интеграцию», и он бы меня
— Короче, они надели на себя военную форму, а сами продолжают заниматься своими делами. И безупречного знания уставов и строевую подготовку никто с них не требует. Вот и ты, студент мехмата, находишься на студенческой практике. Выполняешь серию лабораторных работ, ведёшь семинары и всё такое.
— Интересная постановка вопроса, Дмитрий Григорич, — Яков оттаивает, первый раз называет меня на штатский манер.
— А то, что приходится носить военную форму, козырять и всё остальное… ну, тебе же не кажется странным, что в жарких странах приходится носить соломенные шляпы или какую-нибудь чалму? Или тепло одеваться на севере? Или раздеваться до трусов, заходя в море? Ты попадаешь в непривычную среду, само собой, приходится выполнять какие-то правила и соблюдать принятый порядок. Это не помешает тебе оставаться самим собой.
Дальше молчим. Думаем каждый о своём. У Якова есть время всё переварить. Поглядываю на небо. Тучки сначала обратились в слой облаков, в котором появились разрывы. Ещё немного и можно прыгать в небо.
Всерьёз обеспокоен состоянием Эйдельмана, пропади пропадом этот лейтенантишко хоть и старший и хоть из госбезопасности. Парень представляет собой тонкий, точный и высокоэффективный инструмент. А чем сложнее любое устройство, тем оно капризнее и требует особой бережности обращения. Не понимают пока наши люди такой простой истины и всё норовят микроскопом гвозди забивать.
Что может успешно конкурировать с компьютерами, всякими там искинами и прочими фантастическими для этого времени достижениями? В период взрывного развития роботизации произошёл на одном из таких супероснащённых западных заводов примечательный случай. Производственная линия полностью автоматизирована, но есть узкое место, которое никак не получается расшить. И один вдруг предлагает:
— Знаю систему, которая может справиться с нашей проблемой.
С него запрашивают ТТХ. Масса, периодичность подзарядки, время на техобслуживание, период непрерывной работы. Он отвечает:
— Масса 75 килограмм, плюс-минус. Восемь рабочих часов в сутки, с еженедельным двухдневным техобслуживанием… — ну, и так далее.
Все прикидывают, вроде всё нормально, подходит.
— Как называется система?
— Человек.
Мой Яша Эйдельман — искин в человеческом обличье. С возможностью самопрограммирования, самонастройки и всего остального. С неплохой постоянной и оперативной памятью и хорошим быстродействием. Методы обращения — обычные человеческие: кормить, поить, иногда хвалить. Орать и, не дай бог, рукоприкладствовать, строжайше воспрещено.
Он у меня андроид наоборот. Андроид — робот, оформленный под человека. А если человек начинает
В литературе двадцать первого века распространены мемы: «рояль в кустах», «Мэри Сью», «Deus ex machina». Но рояли иногда выпрыгивают из кустов и в реале. Только их надо загодя готовить. Почему англосаксы легко победили американских индейцев? У них был огромный запас роялей. Они сильно превосходили индейцев и в развитии военного дела и техники. Науки у сиу и прочих команчей совсем не было. Пулемёт был одним из роялей. Вирусология — ещё один рояль. Заражали индейцев оспой.
Атомная бомба тоже рояль. Естественно, до той поры, пока у нас не появилась. Эйдельман — мой рояль.
Через час. Небо над Варнянами, расположение 603-го полка.
Рояль не всегда выстреливает. Как выясняется.
— Полное накрытие, — докладывает старший лейтенант, мой наблюдатель. Гляжу с недоумением на давно знакомого подтянутого шатёна. Откуда-то из-под Уфы парень.
Удивляет контраст мрачного тона и победности доклада…
— Нашу миномётную батарею накрыли, — наблюдатель отводит глаза. Яков начинает бледнеть. Он только что давал целеуказание для миномётов. Эффективность огня которых, несмотря на попадание, оказалась неожиданно низкой.
Зато в ответ одновременно ударили…
Позиции 82-мм миномётов.
Их уже не существовало. Каждый ствол сильно заглублен, защита была организована по высшему разряду. Ничего наружу, и сейчас ничего на месте батареи не осталось, кроме дымящихся воронок и продолжащих хоронить миномёты и личный состав разрывов…
Борт № 1.
— Прекратить огонь! — реагирую по-генеральски быстро. — Всем артиллеристам — прекратить огонь!
Радист лихорадочно отстукивает немного запоздавший приказ. Пять гаубичных батарей только что стирают нашу батарею в пыль. Почти мгновенно.
— Координаты на карту нанесли? — на мой вопрос наблюдатель неуверенно кивает. Яков не ждёт от меня даже взгляда, присоседивается к нему, чуть качнувшись на наклонившемся полу. Начинает тыкать пальцем. Память у него чуть ли не эйдетическая, пять лейтенантов, даже старших, за ним не угонятся.
— Домой! — командую лётчикам. Но бросать полк не собираюсь.
Радист после моих инструкций отстукивает очередной приказ. А я выхожу на связь с комполка. По радиотелефону, голосом.
— Вот что, Сыч (позывной комполка). Сейчас прилетят бомбардировщики и отомстят за тебя. Если у тебя есть собственные данные, готовь их.
— Будет исполнено, Чибис! Вопрос можно?
Разрешаю. Рискую, но командир полка тоже должен понимать, что немцы нас слушают.
— Приказа выходить из окружения не будет?
— Смысла нет, Сыч. На пути отступления весь личный состав тонким слоем размажешь. Лучше укрепляйся и сиди. У них времени мало, и тратить его на тебя они не будут. Заблокируют и всё.
— Всё понятно, Чибис.
— Конец связи, Сыч.
Мы улетаем, а в Мачулищах уже поднимаются в воздух пара эскадрилий. Но не бомбардировщиков, а истребителей и штурмовиков. Пусть немцы ждут добычу, придёт-то охотник.