Полураскрытая роза
Шрифт:
И даже теперь Друг Винсент утешала бы его, всю ночь не спала, слушала бы и говорила, сказала бы ему взять ноутбук в постель, и ее лицо в голубом сиянии экрана светилось бы нежностью и умиротворением. Но Отчужденная Жена Винсент на экране компьютера не могла проявить к нему ни особой ласки, ни снисхождения. Она даже еще не начала осознавать происшедшего. Всего месяц прошел, как вышла книга! И она чувствовала себя как человек, только что сошедший с карусели в парке развлечений: у нее легкое головокружение, все вокруг плывет и она ошарашенно стоит на месте.
– У тебя в Ирландии тридцатилетний сын. Его зовут Талли. Ты говорил
– Ты куришь, – мягко заметил Киллиан и шмыгнул носом.
– Ты говорил с ним, Киллиан?
– Пока нет. Она прислала фотографии.
– Перешли мне. Да, я курю, и да, пришли мне фотографии своего тайного сына.
– Столько всего произошло, а я не…
– Так ты пересылаешь их? – перебила она, уже заглядывая в мобильник.
– Да, сейчас перешлю, – сказал Киллиан и кивнул. Он опустил глаза в мобильник, Винсент оставалось лицезреть его макушку.
Молча она смотрела на фото на экране телефона. Талли – сын Киллиана, анализа ДНК не требуется. Всего четыре фотографии: две младенческие, одна подростковая и одна недавняя. Как будто смотришь на старые фотографии Киллиана. Винсент заплакала и глубоко вздохнула.
– У него твоя улыбка. Он твоя копия. Он похож на Колма, – сказала она сквозь слезы. У Киллиана, Колма и Талли были одинаковые ясные глаза и нос. Если бы Винсент вдруг столкнулась с Талли на улице, то подумала бы, что он похож на ее сына и на ее мужа. Захотела бы спросить его фамилию – вдруг тоже Уайльд? – таким сильным было сходство. – У тебя есть еще один сын, который похож на тебя, как две капли воды. И теперь он взрослый, – сказала Винсент, как будто произнесенные вслух слова помогали ей как-то с этим справиться. Мозг был не в состоянии сосредоточиться на какой-то одной эмоции. И внутри у нее бушевал их целый вихрь, даже ураган. Она затушила сигарету и встала, чтобы подойти к окну и распахнуть его пошире. Она немного высунулась в окно и так и стояла, глотая воздух, как воду.
– Вин. Вин, куда ты делась? – донесся из спикеров ноутбука голос Киллиана. – Ты хоть из комнаты не вышла?
– Нет, – сказала она, продолжая плакать, высунувшись в окно. Она сосредоточилась на женщине, которая шла по тротуару, держа мобильник у рта, и громко, капризным тоном говорила по-французски – наверное, переживала собственный кризис отношений.
– Я собираюсь встретиться с ним, когда буду в Дублине, – сказал он.
– И с ней? – обернувшись в комнату, спросила Винсент.
– Не знаю. Тебя бы это встревожило?
– Не понимаю, какое это имеет значение.
– Большое.
– Меня это не волнует… зато волнует, что ты поступаешь правильно. И это не комплимент. Я сейчас вообще не настроена делать себе комплименты, но будет правильно… встретиться с ним. Поздновато, конечно, но ты должен это сделать. Он твой сын, – вернувшись на диван, сказала она. Пожав плечами и покачав головой, она вытерла слезы.
Некоторое время они молчали.
– Из-за меня мы оказались в труднейшем положении, – сказал Киллиан. Он больше не плакал; он был вымотанный и красивый. Винсент пыталась отбросить свои переживания, чтобы почувствовать к нему нежность, потому что именно это ему было нужно. Хотя и ей было нужно именно это. Понимал ли он?
– Я все угробил, и я обязан попытаться все наладить, – сказал
– Какая у него фамилия? У Талли?
– Хоук.
– У Шивон такая же?
– Да, – сказал Киллиан.
Винсент хотела узнать больше. Киллиан рассказал ей, что, когда Талли был маленький, Шивон вышла замуж, и они оба взяли фамилию ее мужа. Она и сейчас была замужем за ним, и у них была дочь. Шивон сказала Киллиану, что ее муж был и всегда будет отцом Талли.
– В меня ты влюбился лишь потому, что я напоминала тебе ее, – сказала Винсент. Фото Шивон она не видела, но в книге он об этом прямо так и написал. Винсент и Киллиан очень долго были вместе, и она понимала, что все гораздо сложнее, но сам факт беспокоил ее, и она чувствовала, что неоригинальна.
– Это неправда, – покачав головой, сказал Киллиан.
– Ты написал об этом в книге… а не я.
– Ты же знаешь, я не это имел в виду. Конечно, не все в книге стопроцентная правда, и ты это понимаешь.
– Киллиан, я ничего не понимаю.
– Я люблю тебя за то, что ты – это ты. И точка.
– Она к тебе настроена враждебно? Я бы тебя ненавидела, – сказала Винсент.
Вдали послышалась сирена «скорой», и Винсент перекрестилась, как делала всегда, когда слышала или видела машины «скорой помощи». Еще она так делала, когда видела, что везут покойника. Это у нее было от Авроры, передавалось по женской линии их семьи. Винсент воспитали полукатолик и нерегулярный баптист.
– Что, сирена? Мне не слышно, – спросил Киллиан, знавший, что происходит, когда она так крестится. Винсент кивнула. Киллиан ее прекрасно знал, и это раздражало. Как бывает у многих пар, которые долго живут вместе, иногда он знал, что она думает, и мог угадать, как она отреагирует на те или иные вещи. Потому-то ей и было так обидно, что он держал в секрете книгу, держал в секрете все остальное. Потому что точно знал, что это сделает ей больно. Он даже не мог оправдаться незнанием. – Шивон сказала, что уже давно меня простила. Талли все знает. Что мы были молодые и бестолковые и что уехать меня заставили родители. Сказала, что много раз наводила обо мне справки, но ни разу не вышла на связь. Честное слово. Это я не держал от тебя в секрете, – сказал он, как будто гордился, что сделал хоть что-то одно правильно.
– Ты должен ей кучу денег, – сказала Винсент.
Киллиан продолжал рассказывать: Шивон сказала, что, пока она была подростком, ей и Талли посылали деньги его родители. Что отец Киллиана по секрету договорился с родителями Шивон и дал им денег, чтобы все держалось в тайне от Киллиана. Поговорив по телефону с Шивон, Киллиан тут же расспросил мать, и та наконец во всем призналась. Рассказала, что они посылали Шивон и Талли деньги, пока Талли не исполнилось восемнадцать. Ложь наслаивалась на ложь, тайна на тайну, и получался замысловатый лабиринт.
Узнав, что родители Киллиана держали ребенка от него в тайне, Винсент ощутила внутри некую пустоту. Она догадывалась, что если бы отец Киллиана не умер, не успев познакомиться с ней, то, наверное, не захотел бы, чтобы она была с его сыном. Так же, как не хотел, чтобы с ним была Шивон. Ни просвета, ни отголоска. Она воспринимала что могла.
– Что, если бы какой-нибудь парень так поступил с Олив? У тебя тоже есть дочь, Киллиан, – сказала Винсент.
– Я знаю. И сказать мне нечего, кроме того, что, разумеется, это бы меня убило, ты знаешь.