Полураспад
Шрифт:
Китайцы читали в открытой печати, да и Алексей Александрович напомнил им, что источник, воздействующий на "кочан", должен рождать электроны небольшой энергии, иначе возникнет ненужное тормозное рентгеновское излучение. Все остальное - приборы, которые будут фиксировать температуру или, например, поверхностную плотность электрических зарядов на аппарате у китайских коллег было в наличии.
На восьмой день китайские физики подписали контракт и закатили грандиозный банкет, где русскому профессору подарили кейс из дорогой кожи, памятную бронзовую медальку своего института, хороший ноутбук,
Хотя деньги ему очень бы пригодились. Он же собирается к Гале Савраскиной в Америку. Выпив пару рюмок вонькой китайской водки и рассеянно улыбаясь новым друзьям, он вдруг подумал: а нельзя ли прямо отсюда пролететь в Штаты? И как бы в шутку осведомился у переводчика Сергея, но тот, быстро глянув ему в глаза, покачал головой.
– Так не делают, товарищ Левушкин-Алексантров...
Перед отлетом русскому профессору показали платежное поручение, из которого, видимо, следовало, что пятьдесят тысяч долларов уже ушли в сибирский Академгородок (среди сплошного ряда иероглифов красовалась эта сумма). И вместе с букетом белых роз всучили-таки - сунули прямо в боковой карман куртки - злополучный конверт с деньгами, ставший, кажется, даже чуть толще.
И всю дорогу, как недавний советский человек, Алексей боялся, что на иркутской таможне (летели через Иркутск) его обыщут и деньги отберут. Но у таможни в иркутском аэропорту хватало забот с иными людьми: самолет был под самый потолок забит обвязанными желтой и зеленой липучкой тюками и коробками с электроникой. Вся эта орава мешочников отвлекла службу от российского профессора, которому шлепнули печать в загранпаспорт и пропустили в Россию.
Он купил билет на местный самолет и в три часа ночи был в аэропорту родного города.
У трапа его ждали какие-то незнакомые люди.
– Гражданин Левушкин-Александров?
– Да... В чем дело?
– Региональное управление ФСБ. Вы задержаны по подозрению в передаче сопредельной стороне сведений, составляющих государственную тайну. Пройдемте с нами.
– Что?!
– Алексей Александрович хмыкнул: это что, шутка? Молодые парни: один с усиками, двое круглолицых. Одеты по разному.
– Вы из университета? Аспиранты? Что-то не помню. Кто-то защитился?
– Алексей Александрович, нам не до шуток. Документы показать?
– Да уж, пожалуйста... Может, вы бандиты?..
– Все еще надеясь на розыгрыш, Алексей Александрович улыбался. Хотя мог бы обратить внимание, что лица у встречавших напряженные.
– Сейчас такое время...
– Это верно. Пожалуйста.
– Молодой мужчина с усиками достал блеснувшие в сумерках "корочки", и профессор увидел на них аббревиатуру, означающую, говоря словами ХХ века, "карающий меч революции". Какая глупость!
От гнева потемнело в глазах. Но делать нечего, Алексей Александрович повиновался. В машине, в которую он пролез первым, ехали молча. В приемничке сладким хрипловатым голосом пел Синатра. Все походило на абсурдный сон.
И только уже в городе, когда его завели и заперли в бетонной камере без окон, с одной желтой лампочкой под
Часть третья
Попытка преодоления
11
Всемь часов утра, небритый, невыспавшийся, с дрожащей левой рукой, с привкусом дерьма во рту, он был доставлен к майору Соколу. Майор расхаживал из угла в угол, благоухая одеколоном и поглядывая искоса на ученого сквозь узкие полутемные очки, а затем, вскинув их над бровями, остановился и долго, со значением молчал.
– Ну, что, что?
– закипел Алексей Александрович.
– Что случилось?!
– Здравствуйте, - вежливо сказал майор.
– А случилось вот что. Как я и предупреждал, ваша тяга сотрудничать с зарубежными организациями до добра не довела. Но об этом позже. Садитесь.
Алексей Александрович сел на стул, справа от него усатенький молодой человек с туманными глазами, один из тех, кто встретил его ночью, стуча на пишущей машинке, быстро заполнял некую бумагу (видимо, протокол допроса).
– Несколько вопросов, - продолжал майор, закуривая и кивком приглашая к беседе.
– Год рождения, давно ли в нашем городе, где учились, где женились... Ну это нужно, Алексей Александрович.
Левушкин-Александров начал отвечать и вдруг как бы посмотрел на себя со стороны и осознал себя букашкой, которую эта машина запросто может перемолоть, если захочет. Правда, он находился не в здании ФСБ (кто же не знает этого серого дома на углу улиц Ленина и Робеспьера), а в управлении милиции области, куда его доставили из подвала изолятора временного содержания по старым каменным ступеням, сглаженным от времени, как бревна.
Но эфэсбэшники, видимо, могут допрашивать где угодно. Или они хотят показать, что у них нет собственных темниц?
– Так...
– кивал майор.
– Правильно... А сейчас вы - завлаб в Институте биофизики. Зачем же снова вернулись к проблемам физики, к темам, с которых не снят гриф секретности?
– Опять вы об этом! Как же не снят?!
– вскочил Алексей Александрович.
– В Новосибирске книга выходила - там, кстати, и моя статья. И вообще я больше не собираюсь обсуждать это с людьми, которые...
– Некомпетентны, да?
– Человек-лошадь тяжело посмотрел на него. Напрасно так думаете. Хорошо, разберемся.
– Он кивнул в сторону усатого сотрудника.
– Подпишите протокол.
Алексей Александрович замахал руками. Не будет он ничего подписывать.
– Опять вспомнили про пятьдесят первую статью Конституции? Напрасно, процедил майор.
– До вас все еще не дошло, почему вы здесь. Гражданин Левушкин-Александров, вы обвиняетесь в передаче сведений, содержащих гостайну, представителям чужого государства. Статья двести восемьдесят три. Мера пресечения пока что такая - берем с вас подписку о невыезде. При первом же требовании вы должны явиться туда, куда вам будет указано.
– И голос его загремел: - Подпишите обе бумаги! Чтобы потом не говорили, что мы у вас тут отняли то и это.