Полусвет
Шрифт:
А если быть вернее — кого.
И не думаю, что было важно, рожденный этот вампир или обращенный.
Глава 32
Вечером у здания вокзала было холодно. Неделя в суете пролетела буквально, как один миг. За Вагнером действительно никто не охотился, поэтому наши перемещения прошли без лишнего надрыва. Разве что сегодня утром звонил Роман Леонидович и сообщил, что дело таки было решено открыть под юрисдикцией царя.
Я помнила его голос. Обеспокоенные, немного с надрывом. Да, он говорил, что там совсем свежее законодательство,
У подданных царя этих прав не было.
Я поежилась глядя, как меняются лица вокруг меня.
Возможно, сегодня был мой последний день на свободе.
Как долго удастся Роману Леонидовичу плавать в неизведанном поле немертвых мы понятия не имели. Да, каким-то чудом я все еще могла ходить по улицам, дышать воздухом, но времени становилось все меньше.
И это в тот самый момент, когда мы нашли связь.
Дорога домой и обратно не заняла много времени, как и выяснение нужных мне деталей. Не сказать, что я сильно была удивлена — в конце концов, когда я только подумала о том, что таких людей, как я, может быть множество — я уже догадывалась.
Единственная ниточка стала более осязаемой и вела к ответам на наши вопросы. Это внушало оптимизм но все же… Вагнер со мной не пошел.
После звонка Романа Леонидовича, Вагнер немедленно покинул Москву. Я его понимала. Быть сейчас рядом со мной было равнозначно признанию моей вины. Пытаться меня выгородить — путь к восстанию. Вагнеру предстояло решить очень сложную задачку, ответ на который мы оба уже знали.
Сколько не меняй местами слагаемые, сумма не изменится.
Он только связался со мной из поезда. Попросил пройти стандартный набор анализов в клинике, с которой договорился. Мы оба понимали, что это ни к чему не приведет, но тем не менее Вагнер пытался зацепиться.
Я была уверена — даже в момент, когда солнце поднимется из-за горизонта, он все еще будет искать. С одной стороны это тревожило меня. С другой — я была уверена, что Вагнер не примет решение чреватое возобновлением войны между людьми и вампирами.
Я должна была стать топором, что зароют в землю люди и вампиры. То, что меня передали в юрисдикцию царя означало не только признание моего видового отношения. Это был политический продуманный ход. Люди доверили правосудие царю. Вампиры доверили правосудие царю. И оно должно было свершиться по законом вампиров.
Мощнейшая проверка для Вагнера, как для лидера царства, способного уничтожить весь человеческий род.
И я точно не хотела сейчас поменяться с ними местами.
Двери вокзала от потока людей почти не закрывались. После недавнего дождя по ним все еще стекали капли, а люди отряхивали зонты прежде, чем ворваться внутрь. Какая-то ежедневная суета, которой в этой жизни у меня так и не было.
Я так и не знала в итоге, умерла ли я уже однажда, но какая разница, если мне предстояло умереть совсем скоро? Интерес ученого остался в прошлой, человеческой жизни. Сейчас был лишь уставший, ожидающий нужного часа, получеловек у дверей вокзала, которые открывались совсем не
Темная фигура с обычным черным пластиковым пакетом в одной руке и небольшой красной сумкой в другой, показалась в дверях вокзала.
Он увидел меня сразу, но не стал радостно приветствовать меня. Думаю, он все понимал еще когда садился в поезд.
Фонарный столб, который я подпирала не находя себе места, словно пошатнулся, а я вцепилась в него руками и с силой зажмурилась.
Я устала. Гоняться за призраками прошлого, бороться каждый раз за свою жизнь и тащить этот так нужный всем мир на себе.
Я устала доверяться тем, кто этого не заслуживал.
— Привет, — он остановился рядом, неловко перехватив неудобные ручки, — как твое самочувствие?
С каким же трудом ему далась эта легкая улыбка? Я видела, как его века дрожало от перенапряжения и он знал, что я это вижу. Ситуация становилась нелепой, поэтому я отцепилась от фонарного столба, выпрямившись в полный рост. Он непроизвольно окинул меня взглядом. Без интереса — скорее из-за профессиональных соображений.
— Отличная динамика, — почти равнодушно ответил он пытаясь найти под ногами более сухое место, чтобы кинуть сумки, — похоже, что трость тебе больше не понадобится.
— Скоро мне может больше ничего не понадобиться, — сказала я, а он осекся, потупив взгляд, — если ты помнишь, ты за тем и приехал — помочь Роману Леонидовичу оспорить мою видовую принадлежность. Как мой лечащий врач, Лео.
Я до последнего пыталась поддавать сомнению свои догадки, но теперь, когда Леопольд стоял так рядом и я ощущала его запах — сомнений не было. Осталось лишь разобраться в деталях и понять как можно больше, чтобы получить шанс продвинуть дело дальше.
Леопольд больше не прятался. Перехватив сумку там, словно она ничего не весила, он смотрел на меня с какой-то печальной скорбью. Я верила ему. Почти.
И все злосчастная хлорка. Ей я отпаивала Вагнера, потому что в доме не осталось физраствора и почти не осталось крови. Все это ушло на то, чтобы поднять на ноги одного вампиреныша.
Кроме жертв, которые ничего и никогда не смогут больше рассказать, остался один выживший. Рожденный вампир, что в нашей деревне напал на такое же существо, как я. С схожим составом крови.
— Я знал, что рано или поздно ты поймешь, — Лео усмехнулся с какой-то старой, загнанной подальше болью, что тут же нашла отклик в моей груди, — и я действительно приехал потому, что хочу тебе помочь.
Я смотрела на Лео и вспоминала вкус крови совсем еще маленького, рожденного вампира. Как я точно так же почувствовала в ней отклик препаратов тех самых, от которых сама зависела долгое время. Пробить ближайшие психиатрические лечебницы и найти сбежавшего пациента, имея на руках рецепт препаратов, дату и время предполагаемого побега и полномочия царя труда не составило. Так же, как найти и других таких же пациентов.
Никто из них не вернулся, никого не нашли, хоть и искали — возможно, существа, прожившие в неволе, так и не смогли адаптироваться после нападения и выжить. Я вспоминала, как клыки Вагнера сомкнулись на моей шее — если тогда. Все нападения произошли в районе суток с момента побега.