Полвека на флоте (со страницами)
Шрифт:
— Уж если решено его потопить, так это надо сделать на Ладоге и с пользой: ведь этого кабеля хватит от одного берега до другого…
Я задумался. Мы так мучились со связью. С Большой
[193]
землей теперь мы переговаривались только по радио. Но это и сложно, и малонадежно. Прокладка подводного кабеля сразу и кардинально решила бы проблему.
— Вы кому-нибудь уже докладывали свое предложение?
— Был разговор с членом Военного совета фронта адмиралом Исаковым. Я просил у него большую баржу для перевозки кабеля. Отказал…
— Давайте двигать выше.
Настойчивым оказался Шварцберг. Добился своего. Получил баржу. Выделили ему
Огромные барабаны с кабелем ночью вкатили на баржу и доставили в Осиновец. Руководил этой работой майор П. А. Анисимов — молодой ученый, настоящий энтузиаст своего дела. Ему помогал вольнонаемный инженер М. Я. Розенблит.
По плану, разработанному Р. Б. Шварцбергом, в октябре началась прокладка кабеля. Район работ прикрывали сторожевые корабли и истребительная авиация флота. Фронт проходил в 18 километрах. Фашисты, завидя наши корабли, открывали огонь, посылали самолеты. Связистам приходилось работать под бомбами и снарядами. А надо заметить, что корабль, занятый прокладкой кабеля, совершенно лишен свободы маневра. От моряков и связистов требовалась огромная выдержка. Вопреки всем трудностям и опасностям они продолжали работу. И победили. За несколько дней кабель был проложен. Ленинград получил надежную телеграфную и телефонную связь, которая действовала безотказно все 900 блокадных дней.
Через много лет секретарь ЦК КПСС М. А. Суслов на торжественном собрании по случаю награждения Ленинградской области орденом Ленина скажет:
— Составной частью в героическую эпопею обороны Ленинграда вошла организация в невероятно сложных условиях регулярной связи Ленинграда со страной через
[194]
Ладожское озеро. В самые трудные минуты блокады ленинградцы не чувствовали себя оторванными от Родины. Опыт прокладки кабеля пригодился, когда по решению штаба фронта по дну Ладожского озера прокладывались трубопровод для питания города топливом и электрокабель для передачи энергии с Волховской ГЭС. И в этих работах приняли участие моряки, в том числе флотские гидрографы капитан-лейтенант П. Ивановский, лейтенанты А. Анищенко и А. Намгеладзе.
Самое тяжелое для нас время настало, когда корабли перестали ходить по Ладоге, а ледовой дороги еще не было. Все надежды были на «воздушный мост». Штаб ВВС флота помещался тогда в здании Адмиралтейства, где и штаб Ленинградской военно-морской базы. Мне часто доводилось бывать у командующего авиацией флота генерал-майора авиации М. И. Самохина и его начальника штаба полковника Д. И. Суркова.
От Суркова я узнал, что еще в начале октября Государственный Комитет Обороны принял решение организовать снабжение Ленинграда продовольствием и боеприпасами по воздуху. Для этого был сформирован специальный отряд транспортных самолетов Аэрофлота, куда вошли наиболее опытные летчики. Первые самолеты благополучно доставили в Ленинград продовольствие, разгрузившись, быстро приняли эвакуированных граждан и взяли курс на Большую землю. Вот тогда-то их атаковали фашистские истребители. Самолеты летчиков К. Михайлова и Л. Овсянникова были подбиты. Раненые пилоты проявили исключительное мужество, дотянули до берега и посадили машины на лед. Жизнь десятков людей была спасена. Летчики летали без прикрытия. Каждый рейс мог быть для них последним. Но они летали. С аэродрома поднимались с
«Воздушный мост» действовал до конца декабря, пока не наладилось движение по ледовой Дороге жизни.
[195]
У СТЕН РОДНОГО ГОРОДА
Разговор происходил в Смольном.
Секретарь Центрального Комитета партии и член Военного совета Ленфронта Андрей Александрович Жданов расспросил меня о моей службе, а потом сказал, что принято решение создать Ленинградскую военно-морскую базу и что возглавить ее доверено мне.
— Как вы на это смотрите?
— Ленинград — мой родной город, и сражаться за него я считаю для себя великим счастьем.
— Ну вот и прекрасно.
На следующее утро, 2 октября, я был уже в штабе контр-адмирала Ф. И. Челпанова, командующего морской обороной Ленинграда, которая теперь реорганизовывалась в военно-морскую базу. Флагманский командный пункт Челпанова располагался в подвале здания Военно-морской академии, на 11-й линии Васильевского острова. Только мы начали разговор, зазвонил оперативный телефон. Командующий фронтом приказывал мне немедленно явиться к нему вместе с начальником штаба контр-адмиралом В. А. Петровским — моим новым сослуживцем, которого я знал с давних пор как весьма образованного человека. Начальник штаба из него получился отличный. Едем в Смольный, где размещался штаб и Военный совет Ленинградского фронта. Встретил нас начальник оперативного управления генерал Дмитрий Николаевич Гусев. Поздравил с новыми назначениями и коротко познакомил с обстановкой. После выхода фашистов к берегу Финского залива в районе Стрельна — Петергоф (Петродворец) фронт здесь временно стабилизировался. Сейчас ставится задача ударами с флангов ликвидиро-
[196]
вать вражеский прорыв. По замыслу командующего фронтом, 42-я армия будет наступать со стороны Ленинграда на Стрельну, а 8-я армия — на Петергоф со стороны Ораниенбаума (Ломоносов), чтобы зажать вражескую группировку в клещи. Резкий звонок прямого телефона прервал беседу. Генерал армии Г. К. Жуков приглашал к себе. Встретил он нас сдержанно и сурово. Заложив руки за спину, Георгий Константинович, погруженный в мысли, шагал по большому кабинету. Выслушав наш доклад о прибытии, он посмотрел на меня усталыми глазами и сухо спросил:
— Вы уже приняли дела?
— Никак нет.
— Успеете принять, а сейчас получайте срочное задание.
Подведя нас к карте, командующий указал на Стрельну, пригород Ленинграда.
— Вот сюда завтра на рассвете высадите роту матросов. Задача прорваться навстречу сорок второй армии… Ясно? Никаких там классических операций не выдумывать… Действовать быстро и скрытно. Перевезти роту, и все. Вы места эти знаете?
— Знаю.
— Что-то вы слишком самоуверенно отвечаете. Вы же там не были.
— Товарищ генерал армии, это моя родина, по южному берегу залива я знаю каждый камень, еще в юности все здесь исходил на швертботе.
Жуков оторвался от карты, снова взглянул на меня.
— Хорошо. Действия свои согласуйте со штабом фронта и командующим армией. Вопросы есть?
— Никак нет. Все ясно.
— Идите.
Мы отлично понимали, какая огромная ответственность за судьбу Ленинграда лежит на плечах этого человека. Конечно, хотелось хотя бы кратко поговорить о деталях, чтобы максимально обеспечить успех задуманного дела. Но мы видели, что командующий фронтом обременен массой дел. При нас его вызвала к телефону Москва.