Поля доброй охоты
Шрифт:
«Вот проклятие! Не успел отъехать, опять приключение… Надеюсь, она промчится мимо?»
Он перекинул мешок на грудь и взялся за рукоять меча.
Всадники, поравнявшись с ним, натянули поводья, закружились, обходя со всех сторон. Хорошо, было их не так много, всего десяток. Плохо – что среди воинов не было учителя изборского посадника. Присутствие же боярина Переяра ведуна отчего-то не удивило.
– Чем обязан такой чести? – поинтересовался Олег, прикидывая, где удобнее рубиться. То ли на дороге остаться, то ли в лес отбежать.
– Я не попрощался с тобой, путник.
Боярин Переяр махнул рукой, и десяток дружинников стал поворачивать коней, отъезжая назад к городу.
– Мой отец говорил, – юноша потер голый подбородок, – мудрый правитель должен судить людей своих по делам и успехам, а не по виду или поведению. И должен достойно награждать даже тех, кому хочется отрубить голову, если те служат честно и преданно. Знай, водяной… Отныне в моих владениях ты всегда получишь кров и защиту, кто бы ни оказался твоим врагом и сколь бы тяжелы ни были твои потери.
– Ты скакал, чтобы сказать мне это, посадник? – удивился Олег.
– Да, – наконец-то глянул на него паренек.
– Это большая честь, боярин. Отныне ты тоже можешь быть уверен в моей преданности. Ты станешь мудрым и сильным правителем. Твое покровительство дорогого стоит.
– Надеюсь, ты хороший прорицатель, – улыбнулся посадник. И, помявшись, спросил: – Зачем тебе заячья шкурка, водяной? Почему она, а не серебро или золото?
– Нельзя нам плату брать, силу от того теряем. Лишь то попросил, что для дороги надобно, без корысти. – Ведун чуть вытянул клинок. – Меч вот… Вторую неделю все ножны сделать не могу.
Боярин облегченно рассмеялся и дал шпоры коню.
– Хорошей дороги, водяной! – услышал его последние слова Олег.
– И тебе удачи, молодой да ранний. – Середин поднялся в седло, пустил лошадь рысью. – Вот проклятие! Опять про дорогу не спросил…
От Изборска до Пскова пути всего двадцать верст, так что на окраину города Олег заехал еще засветло, выбрал постоялый двор, спешился у ворот, завел коня под уздцы. Из распахнутых дверей высокой, на каменной подклети, избы вышел на крыльцо дородный мужик в засаленной рубахе и вытертых штанах, опоясанный простой веревкой. Хозяина в нем выдали сапоги. Добротные, юфтовые, с подошвой. Слуге такие не по карману.
– Здрав будь, хозяин. Бери на кошт на два дня. Светелка мне нужна попроще, да опосля припасы в дорогу.
Мужик скользнул взглядом по обуви незнакомого покроя, странной рубахе, по мешку, сшитому из неведомого зверя, и, в свою очередь, спросил:
– Платить чем станешь? Серебром сарацинским или немецким?
– Русское завтра добуду, – пообещал Олег, бросая поводья подскочившему мальчишке. – Коня хорошенько почистить вели да накормить. Может статься, коли денег не найду, твоим послезавтра станет.
Мужик довольно осклабился и выпрямился.
– Коли так, давай сам до покоев княжеских провожу. Будешь в них как сыр в масле кататься!
– Княжеских не надо! – погрозил ему пальцем Олег. – За княжеские платить не хочу.
– А-а! –
Как оказалось, «княжеские покои» в представлении хозяина размерами мало превышали светелку Олега в Изборске, а окно имели и вовсе крохотное, под самым потолком, словно в порубе. Однако ни в чем недобром ведун мужика не заподозрил. Коли хозяин знает, что у постояльца в мошне, кроме пыли, ничего нет, – то и недоброго замышлять не станет.
Поутру, прихватив одно из зеркал, Середин отправился в город. Крепость нынешнего Пскова размерами сильно уступала той, мимо которой Олег проезжал на мотоцикле, но уже была построена из камня, из такого же, что и Изборск. Никаких золотых куполов над ним пока еще не сверкало, на месте Довмонтова города шумели торговые ряды, отделенные от слободы земляным валом и деревянным частоколом. Каменные стены самой крепости отстояли еще дальше, там, где когда-то в будущем появится Троицкий собор. Нынешним псковичам его успешно заменяло укрытое в березовой рощице святилище, оградившее себе ровный круг на месте будущей улицы Ленина [9] .
9
Редкий в археологии случай: Псковское городское языческое святилище IX–X веков удалось найти.
Однако Олег приехал сюда не для осмотра достопримечательностей. Найдя на базаре лавку торговца украшениями, он вызвал хозяина и показал зеркало размером в две ладони, вставленное в деревянную самодельную рамку. У купца жадно вспыхнули глаза, однако он презрительно сказал:
– Фу, крохотное-то какое! У нас серебряные полированные меньше локтя никто не берет. А отражение в них получше, чем в этом, будет.
Середин откровенно расхохотался, и торговец поубавил спесь:
– Ну, может, и не так… Но размером больше выходят.
– Это стекло, оно со временем не темнеет, – стал перечислять ведун, – его не нужно полировать. Оно отражает куда лучше. И оно стоит всего десять гривен. И кстати, зеркала чаще всего в половину ладони берут. Нешто я не знаю?
– Кто же его возьмет-то за такую цену! – возмутился купец. – Такое серебряное в десять раз дешевле!
– Тот, кто берет серебряные, – пожал плечами Олег. – Таким боярам есть чем платить, а это редкостная вещь и отражает лучше. За одну редкость пять гривен накинуть можно!
– Ладно, уговорил, – сдался купец. – За чудесные свойства игрушки сей двойную цену тебе дам. Две гривны.
– Оно двадцать стоит, коли в хоромы княжеские отнести! Просто мне некогда ныне, потому даром и отдаю. Десять.
– Ну так иди, – разрешил торговец. – Иди в хоромы, продай.
– Девять? – передумал Олег.
– Три.
Сошлись на шести.
Гривна для Руси – ценность великая. Целый табун купить можно али деревеньку в три двора с пашнями, большой дом отстроить. А уж шести Олегу должно было хватить чуть не на всю жизнь, даже если застрять в этом мире до самой старости.