Поля доброй охоты
Шрифт:
Однако ведун «спал», Морозко лежал, словно парализованный, стража на дороге тянула заунывную песню… Все старания пропадали втуне. Но охотничий азарт – нарастал. Тем более что и день постепенно двигался к закату.
Чем сильнее сгущались сумерки, тем громче и настойчивее шумели русалки, хихикали в голос, переговаривались. Опять затрещали камыши, зашелестела трава. Стремительно нагрелся крест на запястье, предупреждая о близкой опасности.
– Пусти погреться, добрый молодец, – тихонько попросил Олега в самое ухо тонкий голосок. – Пусти… Холодно
– А? Что? – Середин сделал вид, что проснулся, резко сел, громко окликнул ратника, над которым вились серые тени: – Морозко, ты спишь, что ли? Дров подбрось! Видишь, прогорел костер совсем.
– Да, сейчас сделаю.
Парень обрадованно поднялся, и тонкие руки соскользнули с его плеч. Ратник сгреб сразу три полена, бросил на угли, сел напротив ведуна, поджал ноги.
– Представляешь, мне причудилось, будто кто-то со мной заговорил, – признался Олег.
– Пусти погреться, – опять прозвучала просьба в самое ухо.
– Грейся, конечно, красавица! – Середин чуть подвинулся.
Влажная и холодная, как лягушка, девушка моментально притиснулась к нему, протянула руки к огню.
– Как хорошо! Как давно тепла не было!
Гостья была худенькой, с небольшой грудью, узкими бедрами и тонкими ножками-спичками, белые спутанные волосы сбились в крупные колтуны. Русалка перехватила его взгляд, засмущалась:
– Ой, я нечесаная совсем! Ой, я сейчас!
Она вскинула руки, выдернула из путаницы солидную прядь, распустила ее и стала старательно расчесывать деревянным гребешком.
– Ай!!! – испуганно вскрикнул Морозко.
Это еще одна девица, такая же тощая и серокожая, попросилась погреться у огня с его стороны. Парень кивнул и наивно спросил:
– А чего ты голая ходишь?
– Поизносилась, добрый молодец, замерзла вся совсем. Погрей меня, добрый молодец, обними… – Русалка с кошачьей гибкостью влезла ему под мышку и тут же принялась расстегивать пояс. – Зачем тебе это? Ты же не в походе!
Молодой воин зажмурился от ужаса, но отпихивать девицу не стал, позволил и пояс с себя сдернуть, и даже руки себе под рубаху запустить.
– Какой ты горячий, добрый молодец, – замурлыкала от наслаждения русалка. – Обними меня, добрый молодец, согрей меня, поцелуй…
– Ой, никак. – Соседка ведуна не смогла справиться с упрямыми прядями, попыталась ухватиться за них двумя руками, но неудачно, и протянула Олегу гребешок: – Подержи.
– У огня положи. – Ведун показал на камень.
– Ой, как у вас тепло! – Куда более упитанная девушка притиснулась к нему с другой стороны. – Давай еще теплее сделаем…
Она жадно вцепилась ему в рот холодными и влажными губами, потянула на себя. Олег послушно упал прямо на деву, благо увлекала его гостья аккурат на полынную подстилку. Русалка принялась было стаскивать с него рубаху, но почти сразу забеспокоилась, заелозила. Ведун привстал – она тут же отскочила, потянула за руку:
– Пойдем!
– Нет, куда мы от костра? Холодно.
– Идем, тут плохо.
– Устал я с дороги.
– Тут хорошо будет, тут рядом, – настойчиво увлекала его к реке девушка.
Середин, не споря, подхватил ее на руки, отнес к костру, посадил рядом, жадно поцеловал:
– Завтра приходи… Ты красивая, ты мне нравишься. Приходи!
– Добрый молодец! – похлопала его по плечу худышка. – Никак мне самой. Помоги! Вот здесь только причеши, а то мне не видно.
– Не могу, не умею, – опять отказался взять в руки протянутый гребень ведун.
– Идем! – дергала его к себе другая русалка.
– Там холодно, – стоял на своем Олег. – Ты согрейся. Какая ты красивая. Так бы целовал и целовал…
Молодой воин напротив кое-как управлялся сразу с тремя. Водяные девицы уже дважды утягивали его на полынь, и кабы не спасительная трава – точно бы замучили. Двигаться к реке Морозко тоже отказывался, но русалок нахваливал, по примеру ведуна старательно целовал, звал завтра сюда же, обещая всячески любить и лелеять.
– А кого лелеять будешь? – заспорили девицы. – Кто из нас краше, кого выберешь?
– Вы все хороши! – почти искренне ответил ратник.
– Выбери, выбери из нас красавицу! – стали упрашивать его русалки, поднялись, взялись за руки, прошлись в свете костра небольшим хороводом, ринулись к нему, затормошили. – Кто, кто из нас краше?
– Вы все красивые, всех бы выбрал!
– Нет, одну, одну! – не отставали водяные девки. – Мы тебе еще спляшем, а ты самой любой вот букетик дашь!
Русалки снова отскочили, закружились по одной, сошлись вместе, стали нырять друг другу под руки. Морозко наблюдал за ними с улыбкой, и вправду выбирая самую желанную, а потом поймал на себе напряженный взгляд ведуна, забеспокоился, опустил голову… и только теперь сообразил, что держит в руках предложенный ему девицами букет.
– А-а-а!!!
Он дернулся, отшвырнул русалий подарок, вскочил и кинулся бежать.
Ему вслед покатился счастливый женский смех.
– Что тут такое?! – примчались на крик дружинники, и теперь уже русалки завизжали от страха и от неожиданности, кинулись врассыпную. Затрещал камыш, заплескалась вода…
Олег в сердцах сплюнул:
– Вас-то чего сюда понесло, головы дубовые?! Что вы тут забыли? – Ведун встал, повернулся, развел руками. – Ну что, довольны? Всех разогнали! Теперь уже и не знаю, придут завтра или побоятся? Э-э-эх, стараешься, стараешься… – Он собрал вещи, сунул под мышку. – Вы окаменели, дурни? Ведите меня в город. Тут делать больше нечего. Сегодня точно не вернутся, наигрались.
Разумеется, без гостя никто окно в его светелке закрывать не стал, и здесь было прохладно. Однако комаров на такую высоту не залетело ни одного. Олег в темноте ковыряться не стал, оставил окно открытым. Просто кинул поверх казенного войлочного одеяла еще и свой полностью расстегнутый спальник – и на свежем воздухе только крепче заснул… Но ненадолго.