Поля доброй охоты
Шрифт:
И тут вдруг грудь нестерпимо скрутило болью, дыхание рвануло наружу, в глазах помутилось, и он увидел парня в аляповатом пиджаке на голом торсе. Парень протянул руку, схватил его пальцами за подбородок, больно вжимая пальцами щеки, грозно спросил, подтягивая ближе:
– Чё такое, лярва?
Олег пришлепнул его запястье левой рукой, быстро поворачиваясь вправо. Вскинутый им локоть попал парню в глаз, а всем весом Середин свалился на его вывернутый локоть, укладывая на пол. Не давая опомниться, он быстро перехватил правой рукой чужую кисть, пригнул к запястью и нажал изо всех сил. Парень завизжал так, что заложило в ушах, и ведун его отпустил – все равно на ближайшую неделю хам останется одноруким. Выпрямился,
…ведун пришел в себя, лежа на земле, лицом в пыли. Ведьмины разбойники безмятежно прохаживались, беседуя о достоинствах полоцкой солонины. Старуха, спустившись с лестницы, сунула одному ведро:
– Воды принеси, Крикун!
– Да, мама, – послушался тать.
– Мама? – Олег попытался подняться и тут же получил болезненный удар по голове.
Упал, и в волосы впились чьи-то пальцы, дернули вверх, выворачивая шею.
– Очнулся, убогий? – Возле него присел кареглазый тать с короткой, любовно вычесанной бородой. Кожаный жилет, два косаря [10] на поясе, бархатные штаны. В правой руке разбойник держал его, ведунский, меч. – Чего тя понесло-то к нам? Теперь не обижайся.
10
Косарь – длинный нож. Часто перековывался из обломка изношенной косы, за что и получил такое прозвище.
Олег обижаться не стал. Он громко застонал, приподнимаясь еще выше, медленно оторвал ладонь от земли – и тут же стремительно ударил татя указательным пальцем в глаз. Выдернул у него из-за пояса нож, вогнал в горло, вскочил, выхватывая из слабеющей руки свой клинок, с ходу рубанул им поперек лица душегуба с ведром, повернулся к любителям солонины. Те, не растерявшись, тут же опустили пики, ринулись вперед, целясь Олегу в живот. Тот еле успел подхватить кадку для воды, поймал в нее острие, резко поднял, поднырнул под древки.
Чем это кончается для копейщиков, разбойники понимали, а потому стремительно отпрянули. Один, пятясь, споткнулся о корень, опрокинулся на спину – тут же получил укол в живот. Второй, пользуясь мгновением передышки, отдернул свое оружие и снова ринулся вперед. Теперь попятился ведун…
– А-а-а!!! – напрыгнула ему на спину старуха, вцепилась ногтями в лицо, закрывая глаза.
Олег резко повернулся, ощутил толчок, пробежал несколько шагов вперед, повернулся, с разгону врезаясь ведьмой в одну из «куриных ножек». Хватка ослабла, старуха упала под дом, Середин выскочил обратно на открытое место, пока не накололи в тесноте копьем, как жука на булавку. Последний из разбойников стоял посреди поляны, с явным недоумением смотря то на свою пику, то на мертвую старуху. Похоже, он был самым молодым из четверых душегубов – бородка и усы уж очень хиленькие, а сиреневая атласная рубаха и красные сапоги больно яркие. И морда вся в саже – следить за собой не научился…
– Спасибо за помощь, – кивнул на ведьму Олег.
– А-а-а!!! – В ярости тать очертя голову ринулся вперед, крепко ухватив пику двумя руками.
Ведун вскинул меч, ловя древко копья чуть ниже наконечника. Парировать, отвести столь сильный и сосредоточенный удар было невозможно. Но можно сдвинуться самому, оттолкнувшись от вражеского ратовища и повернувшись. Пропуская смерть буквально в вершке от кожи, ведун аж живот втянул, чтобы не продырявили, и тут же снизу вверх резанул набежавшего парня поперек груди. Они столкнулись, тать вскрикнул от боли, замер. Олег сделал шаг назад и взмахнул мечом опять – на этот раз снимая с врага голову. Тело замерло на несколько мгновений, упало на колени, постояло еще чуть-чуть и откинулось назад.
«Кажется, все?»
Ведун настороженно
– Не надо, добрый человек! Не бей, Олег, это я!
Раздвинув еловые лапы, из-за деревьев выбрался Святозар, крепко держа в одной руке топор, а в другой – пучок полыни.
– Ты-то тут откуда взялся? – Олег опустил меч.
– Так увидели мы, как ты в сторону елей поскакал… – виновато пожал плечами паренек. – Обеспокоились… Оно ведь, это… Может статься, спасти или подсобить. Ну, коли колдунья заворожит али в яму посадит.
– Да нет тут никакой ведьмы. – Ведун привычно отер клинок о штаны одного из убитых. – Логово тут разбойничье. Кабы в Русе знали, княжеские воеводы давно бы всех их на осинах развесили. А так… К ведьме соваться мало кому хочется, вот тут и не искали. Если же кто видел лишнее или подозревал, тех убивали и на колдовство злое списывали. Вот и вся хитрость. Кто в здравом уме полезет в проклятые земли, откуда никто не возвращается? – Олег подумал и уточнил: – Кроме меня, конечно же… Короче, тут сиди! Это еще не логово, это прикрытие. Самое гнездовье где-то дальше.
Медлить не стоило – пропавших подельников бандиты наверняка вскоре хватятся. Олег убрал оружие в ножны, за неимением щита содрал с мертвеца кожаную жилетку и намотал на левую руку от запястья до локтя. Прошел под дом, уперся в стену сруба, обогнул справа, прошел мимо ели – и за ней оказался на широкой дорожке, утоптанной до каменной твердости и слегка присыпанной песком. Ели, хорошо скрывающие их убежище от посторонних глаз, разбойники берегли, тропа петляла между деревьями, не задевая даже лежащих на хвойной подстилке лап. Видимость, само собой, тут была никакая, и после очередного поворота ведун внезапно оказался на краю обширного людного двора, открытого с ближней стороны и огороженного двумя избами с дальней. Двор был застелен тесом, справа и слева по краям стояли скамейки – бандиты устроились со всеми удобствами. Посреди двора был сложен очаг. Там, под котлом, горел огонь, а рядом, распятая на двух крючьях, висела звериная туша, с которой трое бородачей срезали мясо и кидали куски в котел. Еще двое кололи дрова, один возился у костра, чуть дальше местные обитатели занимались личными делами: кто-то точил меч, кто-то штопал одежду, кто-то играл в кости. Еще человек пять. Не считая тех, кто находился в домах.
– Вот это я попал, – мрачно произнес ведун. Понимая, что драпать поздно, он вытянул меч, поцеловал его и громко предложил: – Если хотите меня убить, подходите сразу по пять рыл. Ибо четверых я уже почикал.
От такой наглости разбойники застыли в изумлении, потом начали переглядываться. Олег терпеливо ждал.
– Делом занимайтесь, братья, – наконец поднялся один из игроков в кости. – Я с сим клопом и един управлюсь.
Мужик был крупнотел, чернобород и широкоплеч, одет в синюю атласную косоворотку с широким, в две ладони, поясом, хорошо защищающим от ранений в живот. Наклепанные на него толстые медные пластины даже чеканом и то наверняка было не пробить. Ладони татя были каждая с совковую лопату, и меч на поясе размеры имел соответствующие. А кроме того, воин прихватил с собой щит, что было весьма неприятно.
– Надеюсь, ты здесь за атамана, – прошептал себе под нос Середин. – Коли свалю, здешняя толпа каждый за себя окажется.
Под весом бородача тес жалобно поскрипывал и прогибался. Олег и сам щуплостью не отличался, профессия обязывала. Однако все равно ощутил нехороший холодок от самого вида противника.
Остановившись в нескольких шагах от ведуна, разбойник призывно хлопнул несколько раз плашмя мечом по щиту. Потом приподнял деревянный круг, выглядывая через верхний его край одними глазами и чуть опустив меч, кончик которого высунулся на уровне колена.