Поля доброй охоты
Шрифт:
Несколько успокоившись, ведун пересек продыхи и окна леской с колокольчиками, приготовил скамью, чтобы подпереть дверь, сделал пару факелов из древка сломанных вил, обрывков мешковины и протухшего жира, найденного в погребе, натаскал сена скакунам на ночь. Потом, не торопясь, поел, а перед сумерками запер лошадей в тщательно проверенном хлеву, надежно заклинив входную дверцу, да еще и привязав ее к косяку. Убедившись, что савраске и мерину точно ничто не угрожает, ушел в дом.
Два брошенных в очаг березовых полена особого жара в большой избе не добавили, но вот углей от них должно было хватить
Разбудили его тревожное ржание и фырканье, рычание, громкий стук, доносившийся снаружи. Ведун вскочил, схватил меч, сунул факел в угли, а пока тот разгорался, откинул подпиравшую дверь скамью. Выскочил из дома, светя перед собой, увидел через щели, что в хлеву бьются запертые скакуны, не в силах спастись от насевших на спины волков, бросился их спасать…
«Электрическая сила! Я же все проверял! Там же все было надежно заделано!»
Эта мысль и заставила его остановиться.
Он тщательно проверял хлев.
Он, не задумываясь, бросился спасать свою скотину.
Он поступил так, как всегда ведут себя все!
В деревне, которую эти «все» и бросили.
Ведун на миг замер, а потом круто развернулся и решительно рубанул мечом темноту позади.
Пустота дрогнула, шевельнулась, отпрянула серыми лапами, блеснула клыками, моргнула красными огоньками глаз – и снова стала пустым двором. Олег закрутил мечом «мельницу»: взмах с полным оборотом влево, тут же вправо, и влево, и вправо, закрывшись с обеих сторон серебряными смертоносными кругами, а руку с факелом отведя за спину.
«Мельница» – лучший способ отбиться, оказавшись в окружении толпы дикарей, не знающих меча и щита, или зверья. Беззащитную руку или морду клинок снесет только так, мяукнуть не успеешь. Ворон сказывал, что умелый воин подобным образом даже от стрел защититься способен, но тут он, конечно, сильно загибал.
Ведун поднялся на крыльцо, от двери бросил догорающий факел на двор. Тот сперва исчез, но потом возник снова, уже лежащий на земле, – и от него в стороны шарахнулись несколько серых теней. Олег хмыкнул и закрыл перед ними дверь, подпер ее скамьей. Бросил в очаг еще пару поленьев для света и углей, не поленился обойти избу, заглядывая в каждую щель.
Теперь, задним умом, ему все стало понятно. Нет для селянина большего кошмара, нежели остаться без скота. И потому ночью, услышав шум и рычание в хлеву, мужик, конечно, сразу бросится туда – спасать своих кормильцев. Тем самым обманутый мороком хозяин собственными руками и запускал стаю в сарай. И очень может быть, что его в этот момент съедали первым. Человека, уверенного в том, что за спиной никого нет, так удобно убивать…
Если здешние семьи двор за двором остались без скота – это уже достаточный повод, чтобы бежать куда глаза глядят. От нищеты, голода, от безнадежности. Если они остались еще и без мужиков, без хозяев и главных работников – и вовсе впору вешаться. Тут только в приживалках уцелеть получится, у далеких родственников на других землях. В деревне, осажденной волчьей стаей, даже в лес за грибами не сходишь. Огород тоже спокойно вскопать не получится – вскопанное потравят, на самих огородников охоту устроят. От такой жизни быстро вещи засобираешь.
Олег
С рассветом ведун срезал ивовый прут и отправился в обход по деревне, выискивая место, где скрывается ведьма. Крест на запястье должен был подсказать, где имеются следы чародейства, лоза – где находится тело. Однако поиски длиной в полдня не дали ничего – поселок был девственно чист и безопасен, никаких следов магии, никаких человеческих и не совсем людских захоронений здесь не имелось.
«Ква! – к полудню сдался Олег. – Ее останки не выбросили на ближайшей помойке. Похоже, куда-то унесли».
Это «куда-то» могло оказаться где угодно. Это мог быть лес, уголок поля, ее останки могли выбросить в реку, и их унесло течение. А могли снизойти к погибшей и кремировать – тогда поиски и вовсе бессмысленны. Или похоронить.
Увы, здешних похоронных обычаев Олег не знал – не пришло в голову спросить у хозяев, когда с боярином гостевали…
– Мир вам, люди добрые! Как живете, как здоровье, как с покойниками поступаете? – вслух попытался представить себе этот разговор ведун и рассмеялся. – Тут бы меня сразу с лестницы, сиречь с крыльца, и спустили.
Он пообедал, сводил коней на водопой, оставил пастись в соседнем дворе, сам снова взялся за лозу.
– А скажи мне, волшебная палочка, куда понесли из деревни останки забитой девочки?
Молодой человек вышел на центральную улицу деревни, повернул влево, сделал несколько шагов. Остановился, повернулся в обратную сторону. Лоза задрожала. Ведун приободрился, ускорил шаг, пересек всю деревню, вышел к лесу. Когда ива перестала дрожать, покрутился и, по подсказке лозы, повернул на тропку, уходящую в густой орешник. Миновав сосновый бор и просторный луг, он оказался в яблоневом саду, в центре которого ровным кругом стоял частокол. Тропа нырнула в распахнутые ворота, и лоза радостно дернулась толстым концом вверх: молодой человек нашел то, что искал.
– Электрическая сила…
Опустив лозу, ведун потер запястье, на котором пульсировал тревожным жаром православный крестик, пошел по пепелищу.
По месту, по форме частокола, по всем признакам это было святилище местной деревни. Однако в нем не уцелел ни единый идол. Остались только угли и пережженные кости. Одно огромное пожарище, в котором невозможно было определить даже, сколько богов избрали себе для поклонения селяне.
Середин присел возле одной костяшки, потом возле другой. Они были нечеловеческие, слишком крупные. Явно не от маленькой девочки остались. Видимо, юную ведьмочку удалось превратить в пепел. Причем не ее одну.
«Хотел бы я знать, что именно тут произошло? – Олег, выпрямившись, отряхнул руки. – Хотя в общих чертах все понятно. Доведенные до отчаяния селяне решили наказать богов, лишивших их покровительства, не защищающих от непостижимой напасти. А поскольку беда оказалась непереносимой, то и наказали богов радикально. Их идолы не просто выпороли или обругали, а сожгли вместе с собранными останками той, что стала главной причиной беды. Деревенские уничтожили святилище и ушли. – Он удивленно почесал в затылке. – Это до какого же накала ненависти дошли люди, чтобы так поступить с собственной святыней?»