Поляна №4 (6), ноябрь 2013
Шрифт:
«Vivere non est necesse…»
32. Неожиданный визит
Часа через три Гарт проснулся от тявканья Черныша. Песцы и лисы не умеют лаять «очередями», как собаки. Они просто резко, отрывисто тявкают, но и этим единственным звуком умеют передать недовольство, испуг или радость.
Тявканье Гарт спросонок расценил как легкий испуг: зверек что-то неприятное увидел.
– В чем дело, Александрос, не знаешь?
– He-а. Я тоже чуток прикемарил… Ой, смотри-ка!
От серой глыбы разбитого парусника отделилась фигура большого медведя и остановилась, уткнув нос в береговую гальку.
Мигом
Гарт хлопнул себя по нагрудному карману. Береста и зажигалка на месте, но ни зажечь новый огонь, ни раздуть его из углей нет времени. Умка уже спускался с береговых камней, направляясь к «лежбищу» человека.
«Точно по следам идет! Неужели на сапогах после такой выделки остался запах тюленя? Жаль, ракетницы нет, придется боевой патрон…»
Гарт передернул затвор карабина, загнав патрон в ствол. Привстал и сел на корточки, спружинив ноги. Непривычный звук не испугал медведя и не насторожил его.
Когда до зверя осталось шагов пять-шесть Гарт с громким криком прыгнул вперед и нажал спуск. Красный флажок огня из дула винтовки едва не коснулся медвежьего уха. Оглушительно бабахнул выстрел. Умка опешил и сел на задницу. Гарт заорал на него и передернул затвор. Гильза выскочила и тенькнула об голыш, новый патрон лег в ствол. «Босой» круто развернулся и с великой поспешностью скрылся за остовом разбитого судна.
Охотник поднялся на берег и увидел, что «босой» удирает со всех ног, да не вдоль берега, а ломанулся напрямик через тундру к проливу. Испуганные звери большей частью так и поступают. Бегут по своим следам туда, откуда пришли. Наверное, потому что там не было опасности.
Убедившись, что медведь бросился в воду и поплыл. Гарт вернулся и разжег нодью. Поставил на нее «кастрюлю-чайник» со свежей водой и кликнул песца.
– Иди сюда, мой сторож и спаситель! Премия тебе!
33. Тундровый женьшень и крачки
Пока Его Сиятельство уминал двойную порцию вяленой оленины, охотник позавтракал и еще раз, уже при ярком дневном свете, обследовал разбитую яхту, камни и тундру вокруг нее. Ничего нового не нашел, но увидел, что и сюда штормом выкатило ржавую мину и заклинило ее под килем судна.
Но двум смертям не бывать: мина наверняка пришла в негодность, иначе бы давно уже превратила старую шхуну в пыль.
Черныш неожиданно исчез. Спускаясь к морю, Гарт увидел своего шустрого друга в небольшой, окруженной камнями ложбине с протекавшим вдоль нее тоненьким ручейком. Песец с увлечением копался в земле, что-то там находил, подбрасывал вверх, подхватывал и разгрызал.
«Мышкует, – решил Гарт, – вот же утроба ненасытная. Ведь только что до отвала мяса наелся!»
Но подойдя ближе, Гарт увидел заросли невысокого ярко-зеленого растения с плотными яйцевидными листьями и желтым цветком на крепком стебле. Черныш выкапывал корешки этого растения и с удовольствием их поедал.
Золотой корень!
А по-научному – «родиола розовая», лекарственное растение с широким спектром антимикробного и тонизирующего действия. Встречается от гор Алтая до гор Бырранга, но на Крайнем Севере это достаточно высокое растение приобретает карликовую форму и едва вырастает на пять-шесть
Гарт очистил палочкой нескольких кустиков и отломил с горсть толстеньких, ветвистых корешков, покрытых золотистого цвета корой. Наверное, из-за окраски корней, напоминающих цветом «бронзовую» краску или кристаллы пирита, это растение и получило свое название.
«Эх, какой себе на обед чаек сварганю! Долой остатки бронхита!»
– Вот спасибо тебе, Черныш! Теперь я знаю, где лекарство растет и как оно выглядит!
– Вау! (Пожалуйста!)
– А что же ты корешок вверх подбрасываешь и ловишь, как лемминга? Ведь растение не кусается?
– Вау! (Тренируюсь. Чтоб навык не потерять!)
Сашка улыбнулся, подхватил на плечо свою деревянную лопату, спустился к морю и стал наращивать земляными нашлепками расползшуюся от времени тумбу очередного капкана.
Неожиданно послышался резкий крик: «Киррр-киррри-кррри – так-так-так!» – и Сашка получил крепкий удар чем-то острым по затылку. От неожиданности он присел и подхватил слетевшую с головы вязаную шапочку.
– Эй! Кто там хулиганит?
А это полярная крачка, чайка такая, величиной с голубя. Но бесстрашная и агрессивная. Когда дело касается защиты гнезда или птенцов, всем от гнездовой пары достанется: и песцу, и медведю, и человеку, и злому бургомистру – дракону тундры.
Крачки продолжали свои атаки. Причем одна из них только имитировала нападение. Широко открывая ярко-красный клюв, она с криком взмывала вверх над самой Сашкиной головой, а вторая успевала, на бреющем полете, клюнуть в макушку или ударить крыльями.
– Перестаньте! Я ничем не навредил. А дети ваши давно выросли!
– Кирри-кирри – так-так-так! – очередная плюха и удар изогнутыми крыльями!
– Со мной «так-так-так» не пройдет! Я – колобок-колобок! Я штормягу пережил, я с тюленем задружил, волчий выводок прогнал и «босого» напугал, а вас, маленьких чаек, я совсем не боюсь!
Сашка применил против крачек прием, которым бывалые люди спасаются от сокола сапсана.
Сапсан – небольшой соколок, но бдительно охраняет свое гнездо. Стоит кому приблизиться, как сапсан стремительно налетает и пускает в ход острые когти и крепкий клюв, норовя расцарапать врагу «морду лица» или выклевать глаз. Не раз шерсть клочьями летела и с песца, и с волка, и с неосторожно подошедшего к гнезду (обычно расположенного на крутом берегу озера) северного оленя. А уж бургомистры – те сокола сапсана далек-о-о-о стороной облетают!
Но защититься от сапсана просто: он атакует самую выступающую часть пришельца. Если никак нельзя обойти гнездо стороной, то можно проскочить в непосредственной близости, подняв над головой палку.
Так охотник и сделал, подняв над головой лопату, которую тут же стали клевать расшалившиеся крачки, Сашка проследовал на самый берег моря, чтобы увидеть поздний выводок, ради которого и затеян был весь этот концерт. Обычно это два невзрачных, серых в крапинку, цыпленка, сидящих под камнем в укромном уголке, – мимо пройдешь, не заметишь! Но сколько ни смотрел, никаких ребяток-цыпляток не обнаружил. Так и должно быть: в конце августа молодежь уже встала на крыло. Так в чем же дело?