Поляна №4 (6), ноябрь 2013
Шрифт:
– Не дури, – заворчал Александрос. – Весла от лодки не годятся – коротки, ты сделай два больших весла с уключинами, упор для ног и сиденье, чтобы можно было грести от души. Если вдруг ветер перекинется, одним веслом не выгребешь!
Сашка зачесал в затылке:
– Ума не приложу, как сделать уключины…
– Думай, голова, шапку куплю!
Сашка думал-думал – не придумал. А пока соображал, выстрогал весла из найденной доски-сороковки. Сделать хорошее, красивое и удобное весло, имея лишь нож, проблематично, поэтому Гарт хорошо и гладко обработал
«С них не стрелять, всего-то нужны часа на два-три, а может, и вовсе не пригодятся».
38. Урок для Его Сиятельства
Закончив работу, поспешил домой, ибо желудок давно уже напоминал о себе.
И что же? Костер под кастрюлей погас, а сама кастрюля остыла настолько, что «Его Сиятельство, граф Таймырский», вспрыгнув передними лапками на край кастрюли, тщательно принюхивался и присматривался к ее содержимому, с явным намерением поживиться.
– Ты куда нацелился, воришка? А ну – кыш!
– Вау! (Есть хочется!)
– Хочется, хочется, да перехочется! – Сашка шуганул песца, запустил поварешку в остывший суп, выудил кусок утятины и стал есть, не обращая на тявканье песца никакого внимания.
Наконец, Граф Таймырский тявкнул особенно сильно и зло:
– Вау! (А мне?)
– Тебе потом. Мне надо, чтоб ты голодным остался.
– Вау! (Что за глупости? Сам-то за обе щеки наворачиваешь!)
– Тебе сегодня предстоит Великий Урок, который изменит всю твою жизнь, поэтому потерпи чуток.
– Вау! (Не хочу терпеть. Я жрать хочу!)
Но охотник ничего песцу не ответил. Он спокойно доел кусок, зачерпнул деревянной поварешкой шулюм и напился. Затем взял заранее припасенный капкан с ослабленной пружиной, раскрыл его, прижал пружину коленом и обмотал обе дуги капкана тряпками от найденной ранее старой фуфайки.
– Вау! (Ты что это делаешь? Не пойму…)
– А вот я тебя сейчас поймаю!
– Вау! (Зачем же ты будешь меня ловить? Какой-то ты странный сегодня…)
– А чтобы ты понял, что людей надо опасаться и держал ушки топориком.
Гарт отнес капкан на пару шагов в строну, осторожно поставил его на песок, придавил цепь тяжелым камнем и положил под пятак-настрожку кусочек мяса, и еще несколько кусочков бросил рядом.
– Теперь можешь пообедать!
«Граф Чернышов» не стал понапрасну терять время. Быстро подобрав раскиданные вокруг капкана мелкие кусочки, он стал выцарапывать из-под пятака-насторожки самый крупный кусок. Пятак соскочил с державки и капкан сработал: пружины мгновенно захлопнулись, крепко прихватив песца за правую переднюю лапку.
Эх, как взвился наш «граф» в воздух, как закричал дурным голосом, как стал метаться из стороны в сторону и кусать дуги, пытаясь освободиться.
Гарт накинул на песца фуфайку и как только осатаневшее «Сиятельство» вцепилось в нее зубами, тут же крепко прижал его ногой, ухватил «графа» за шиворот и поднял в воздух.
«Граф Чернышов» замолчал и лапки свесил (песцы, лисицы, собаки и волки
– Вау… (Ты что, хочешь меня съесть?)
– Не бойся, зверечек, сейчас отпущу.
Гарт освободил лапку «графа» из капкана и осторожно прощупал ее. Все мелкие косточки стопы были целы, даже шкурка не порвалась. Гарт опустил песца на землю и дал ему легкого шлепка: – Беги!
Не веря своему счастью, «Его Сиятельство» отбежал метров на двадцать и стал обиженно тявкать на охотника:
– Вау! (Обманщик! А еще в друзья набивался! Ты что, охотник?)
– Да, охотник. И зимой буду ловить вашего брата вот в такие капканы. А ты теперь знаешь, что наступать на пятачок между стальными дугами нельзя. И жадничать нельзя. Подбери мясную крошку вокруг капкана, а кусок рыбы или жира рядом с капканом – не моги трогать! Попадешься – шкурой заплатишь. А будешь умный песик, соберешь накроху возле трех-четырех капканов – и сыт, и жив, и охотника обдурил!
– Вау! (Какие вы, люди, жестокие!)
– На свой народ посмотрите, Ваше Сиятельство!
– Вау? (Что ты имеешь в виду?)
– А разве не в вашем народе обычай, съедать слабых?
– Вау! (Слыхать слыхал, а видеть не приходилось.)
– А я видел. И по гроб жизни не забуду.
– Вау? (Где ты мог такое видеть?)
– В прошлом году перед самым ледоставом на моем острове скопилось до сотни песцов-сеголетков. Все сгрудились в узком месте пролива в надежде перебежать на материк кратчайшим путем, как только замерзнет море. Но неожиданно ударила оттепель и даже первый тонкий ледок растаял. Оголодавшие щенки стали разрывать и пожирать друг друга. Смотришь: бегают, бегают эти маленькие собачки вдоль берега туда-сюда. Вдруг, как по команде, набрасываются на какого-нибудь одного, в мгновение ока разрывают на части и съедают. И так по нескольку раз в день. Зрелище не для слабонервных, скажу я вам, граф!
– Вау! (Не «кого-нибудь», а слабейшего съедают. Слабому жить незачем.)
– В моем народе придерживаются других обычаев, Ваше Сиятельство.
– Вау! (А вот и зря! Слабак слабаком и останется, и потомство даст слабое, так что лучше уж сразу…)
– Ну, ладно. Кончай сердиться. Вот тебе кусок утятины, и давай снова дружить!
Гарт бросил «графу Чернышову» кусок мяса из кастрюли, но «граф», наученный горьким опытом, и ухом не повел. Тогда охотник зашел в балок, осторожно отогнул «поленоэтиленовую» пленку на окошке и стал наблюдать.
Через пару минут, без конца поглядывая на избушку, песец подполз к лакомству, быстро схватил его и убежал.
Улыбаясь про себя, Гарт занялся домашними делами.
39. Непогода
Этой же ночью зюйд-вест нагнал тучи и, по знакомому сценарию, пошел снег. Но не мокрый снег, как тогда. А настоящий, холодный, сыпучий, колючий. Мелкий и злой.
Утром Гарт выскочил из балка и обомлел: зима! Все повторилось: прибой так же сотрясал берега, и так же носились чайки над морем, лишь ледяного барьера на берегу не было в этот раз.