Полюби во мне тьму
Шрифт:
– Еще раз внимательно посмотри вчерашнее поступление, - Кразимион опирался ладонями о столешницу огромного размера. Зона «Возмездие» встретила удушливым запахом серы, от которого он за годы путешествия по Той Стороне успел отвыкнуть.
Пикселлион - глава горячего цеха пододвинул мелко исписанный лист.
– Сорок два разбойника, один купец, три монаха, тринадцать шалав и ни одной ведьмы. Или может все-таки среди потаскух поискать?
– Среди потаскух не надо, - зло бросил Краз, но по именам жриц любви глазами все же пробежался.
–
– Спросить хочу. Пусть мертвая, но ответит...
– Любила ли?
– догадался Пикселлион.
– Тогда точно среди шалав ищи: соврут и не моргнут. И имя могут назвать другое.
Высшие демоны спускались по длинной лестнице, конец которой терялся в обширной пещере, где воздух был раскален добела и непрестанно сотрясался криками грешников. Ряды котлов с кипящим маслом сменялись рядами огромных сковород. Кочегары ловко управлялись с пламенем, по цвету которого можно было судить о тяжести прижизненных грехов. Пот струился по черным от копоти лицам, сосредоточенный взгляд оценивал качество мук грешников. Блудницы хоть и извивались от боли, верные древнейшей профессии заученно улыбались и строили глазки красивому демону, что бродил между чанами и всматривался в женские лица.
– Дальше только убийцы.
– Давай и туда сходим.
– Кразимион! Сын!
– со стороны центрального входа спешил мужчина, седые виски которого и на удивление похожие нос и нижняя челюсть, украшенная глубокой ямочкой, ясно указывали на то, что к демонам присоединился отец недавнего арестанта.
Крепкие объятия и крепкий же подзатыльник вернули Кразимиона в семью.
– Мать столы накрыла, гостей собрала, а ты...
– упрекал глава рода Стратусов нерадивого сына, уводя его из горячего цеха.
– Не искупался, не переоделся. От тебя до тошноты пахнет людьми и... снегом.
Пир, затянувшийся на неделю, не смог отвлечь Кразимиона от мыслей о Лючии. Связанный клятвой, данной матери, что хоть немного, но побудет ее сыном, Краз маялся, мило скалился гостям, участвовал в кровавых боях, доказывая родне, что не утратил звания лучшего из лучших, но не переставал гадать, куда после смерти могла деться ведьма.
Ну не в Заоблачное Царство же!
Такая идея могла прийти в голову только умалишенному, уверял себя Кразимион, но тут же впадал в сомнения: «А непорочность? Не это ли мерило благостных помыслов и соответствующего вознаграждения?»
Но дом, построенный на жалких доводах, моментально разрушался, стоило вспомнить шепот девственницы: «Возьми меня».
«Ага, порок в ней все-таки был! Не лучше ли вернуться во владения Пикселлиона и вновь прошерстить их. Наверняка где-то закралась ошибка: или в дате смерти, или в имени!»
Глава пограничного поста, присутствующий на торжестве и пьяно кричащий, что «только у Порога вся истина, а в остальном мире царствует ложь», нечаянно подсказал идею: наведаться туда, где разошлись пути крылатого
Пограничный пункт встретил безмолвием. У Порога не наблюдалось ни грешников, ни праведников. Пустая чашка весов звенела от налетающего шквалом ветра, несущегося с Той Стороны, где в свои права вступала осень. Хлопья легкого пепла скрипели под ногами и пачкали первые ступени хрустальной лестницы, с высоты которой слышались нестройные голоса ангелов, разучивающих новую восхваляющую песнь.
– Есть кто живой?
– крикнул Краз. Из низкого здания, что казалось еще более кряжистым по сравнению с весами, исполином замершими в центре площади, появился демон в форме. Подойдя ближе и разглядев на Кразимионе новый ремень, нахмурился: ему такого никогда не носить, как и не подняться выше главы пограничного поста.
– Какого черта?
– задранный подбородок и метнувшаяся между рогами зеленая искра (этот цвет выражения гнева был присущ пограничникам), характеризовали демона как гоношистого малого, способного нарваться на неприятности.
– Неси книги по распределению усопших, - Кразимион сложил руки за спиной, и эта спокойная поза подействовала на пограничника сильнее, чем если бы Высший демон выставил перед его носом кулак.
Изучив принесенные бумаги, Краз окончательно убедился, что Лючия на Обратную Сторону не поступала, как не была направлена и в Заоблачное Царство.
– В сумятице, что творилась в тот день, не всех успели записать, - пограничник усилием воли оторвал взгляд от золотой пряжки Кразимионова ремня.
– Можно было бы напрячь мозги и вспомнить, но...
Демон многозначительно замолчал, вновь переведя взгляд на дорогой ремень.
– Ты уж напряги мозги, братец, постарайся, - ласково произнес Кразимион, хватаясь цепкими пальцами за кадык пограничника.
– Считаю до трех, иначе вспоминать тебе будет нечем. Раз...
– Была одна дева, - просипел служивый.
– Истинное имя назвать отказалась.
– Куда ее направили?
– Никуда. Сердце на весах замерло на середине. Ни вверх, ни вниз. Пока думали, что с ней делать, она к вратам сбежала. А там как раз низший демон бесноваться начал. Крики, огонь, дым...
Кразимион отпустил шею пограничника. Тот покашлял, высморкался в рукав.
– Привидением ваша дева стала. Так и записали в книге учета «Безымянная». Сами можете у ангелов посмотреть.
Пограничник, вышедший на зов из белокаменного строения, острыми ажурными башенками стремящегося ввысь, подтвердил слова демона.
Свиток учета привидений мелко дрожал в руках Кразимиона, когда палец дошел до строки с датой и временем превращения безымянной девы восемнадцати-двадцати лет в привидение.
Кразимион беспомощно оглянулся на огненные врата.
– Милорд, родненький, - донеслось оттуда.
Глава 34. Ложь и истина