Помело и волшебная шишечка от кровати
Шрифт:
— Кери! — воскликнул Чарльз, глубоко пораженный. — Как ты можешь говорить такие вещи?
Опомнившись, Кери сорвала лист щавеля и принялась его задумчиво жевать.
— Вообще-то, ты прав, — сказала она через минуту.
Она представила себе драконов, дышащих огнем и горчичным газом, и целые армии, в мгновение ока превращающиеся в белых мышей. Нет, было бы просто ужасно, если бы чей-то брат вернулся из армии белой мышью. Пришлось бы его держать в клетке на столе. А медали прикалывать
— Понимаешь, — осторожно начал Чарльз, — отчасти мисс Прайс права, что не дала заклинание всем. Ты действительно можешь натворить дел.
— Знаю, — согласилась Кери, — но не думаю, что кому-нибудь повредит, если мы разок слетаем в прошлое.
— Ну, хорошо, давай попробуем, — сдался Чарльз.
Они загнали мисс Прайс в угол после ужина. Кери с Чарльзом изо всех сил старались убедить ее. Все их рассуждения были благоразумны и здравы.
Мисс Прайс понимала, что их упреки справедливы, но, несмотря ни на что, продолжала упираться.
— Всего один раз, мисс Прайс! — умоляли Чарльз и Кери. — Всего один разок, а потом мы тоже бросим волшебство. Жаль терять прошлое!
— О боже! О боже! — повторяла мисс Прайс. — Мне это не нравится. Если во время путешествия что-нибудь случится, я не смогу вас вытащить обратно: ведь я сожгла книги.
— О нет! — в ужасе воскликнула Кери.
— Да, да, я сожгла их! — вскричала бедная мисс Прайс. — Хранить их было слишком опасно!
— А разве вы не помните что-нибудь наизусть?
— Ничего стоящего. Одну или две вещи. О боже, это я во всем виновата! Мне было любопытно, действительно ли заклинания не изнашиваются. Никогда не думала, что все начнется сначала.
— Ну, пожалуйста, мисс Прайс, давайте попробуем! — не отставала Кери. — Всего один разок! Больше мы никогда не попросим. Ведь мы сдержали слово и никому не рассказали, что вы колдунья! А вы своего слова не держите, поэтому какая теперь разница, расскажем мы кому-нибудь или нет…
— Кери! — воскликнула мисс Прайс, вставая. Ее глаза странно засияли, а длинный тонкий нос, казалось, стал еще длиннее и тоньше.
Кери в страхе отпрянула.
— Ой, мисс Прайс, — пробормотала она извиняющимся тоном.
— Если я хотя бы на минуту, — проговорила мисс Прайс сквозь зубы, медленно приближаясь к Кери, — всего на одну минуту поверила…
— Не верьте! — поспешно воскликнула Кери. — Мы никому не скажем! Никогда! Ведь мы обещали, а кроме того, мы вас так любим… Но все же, — добавила она несколько смелее, — справедливость есть справедливость.
Мисс Прайс пристально смотрела на Кери еще минуту или две, затем снова опустилась на стул. Она сразу стала какой-то усталой и печальной.
— Строго говоря, — сказала она, —
Кери осторожно погладила руку мисс Прайс.
— Не волнуйтесь, — успокоила она ее, — все будет хорошо.
— Строго говоря, — поддержал Чарльз, — вы профессионально очень даже пригодны! Что надо!
— Вы правда так думаете? — недоверчиво спросила мисс Прайс.
— Конечно! — заверила ее Кери. — Не расстраивайтесь. Вы снова все вспомните, главное — настроиться.
— Вы думаете, я смогу? — устало спросила мисс Прайс. — Вы не просто так говорите?
— Мы знаем, что вы сможете, — убежденно кивнула Кери.
Мисс Прайс поправила прическу.
— Мне хочется надеяться, что вы правы, — сказала она уже своим обычным голосом. — Опыт у нас кое-какой есть, поэтому если мы поедем в действительно интересное и познавательное место, а кроме того, будем очень осторожны, — она обвела детей мрачным взглядом и вздохнула, — одно путешествие в прошлое вряд ли кому-то сможет повредить.
Глава четырнадцатая
В прошлое!
Во времена царствования короля Карла Второго в Лондоне жил чародей……
Шесть точек поставлены здесь для того, чтобы читатели успели вспомнить, что такое чародей.
Чародей жил в маленьком домике в Чипплгейте. Комната его находилась в верхнем этаже, и подниматься туда приходилось по узкой крутой лестнице. Чародей был очень нервным человеком и не выносил дневного света. На это были две важные причины. Во-первых, в детстве чародей ходил в подмастерьях у другого чародея. Старый волшебник был толстым веселым человеком, но в присутствии посетителей становился надутым и важным, будто сова, кутался в длинную темную мантию, отороченную мехом, — в общем, делал все необходимое, чтобы вызвать уважение и благоговейный трепет. Он выглядел таким же неприступным, как мэр, и таким же мрачным, как прокурор.
Молодой чародей, которого, кстати сказать, звали Эмилиус Джонс, работал очень усердно, стараясь досконально изучить таинственное ремесло. А работы было много. Именно он холодными лунными ночами ловил на кладбище кошек, бродил по речным берегам в поисках семи белых камней одинакового размера, обмытых последней волной прилива. Именно он толок в ступе травы и ползал по водостокам за крысами.
А старый чародей посиживал себе у огня, положив ноги на табуретку, попивал белое сухое вино и, кивая головой, приговаривал: «Неплохо, неплохо, мой мальчик».