Помешанный на тебе
Шрифт:
Прохожу и замираю, снова кусая раненую губу от неожиданности. Меня пугает не просторная светлая комната, не пушистый ковер, в котором утопают ноги, не зеркальный шкаф-купе и даже не большая кровать, застеленная черным бельем. А стена позади кровати, которая увешана моими фотографиями. Сглатываю, подходя ближе.
О боже!
Прикрываю рот ладонью, всхлипывая. Вот я в парке, кормлю с Андреем уток, на мне голубое пальто — это было месяц назад. Я выхожу из магазина, я в кафе, что-то печатаю в ноутбуке. Я, я, я — в разных ситуациях. И свежие фото, где я у Артура на курсах, в
Меня одновременно это пугает и восхищает. Всё внутри сжимается. Он действительно помешан на мне.
Сажусь на его кровать, прикрывая глаза. Голова кружится. Но бежать мне, как от мужа, отчего-то не хочется. Не чувствую я, что Артур несет нам угрозу.
Он такой… сумасшедший.
Встаю, в очередной раз осматривая спальню, и замечаю на подоконнике еще несколько разложенных снимков. Там тоже я. На фотосессии, на кожаном диване. Мои эмоции. Не узнаю себя. Я совершенно другая. Меня даже восхищает, что я могу быть такой…
Словно пьяная, выхожу из его спальни. Меня качает на противоречивых эмоциях.
Через час и правда привозят продукты. Три огромных пакета. Здесь всё. От молока до сладостей. Фрукты, овощи, мясо, рыба и еще полмагазина. Раскладываю продукты в холодильнике, мою фрукты, укладываю их в вазу. Протягиваю Андрюше грушу и питьевой йогурт. Ложусь рядом с ним на диван, прикрывая глаза и чувствуя, как клонит в сон.
Со мной так всегда. Я сдуваюсь и морально устаю от всплеска эмоций. Неважно, радуюсь я или злюсь.
Засыпаю. Просыпаюсь уже после обеда, когда сын роняет джойстик. Резко сажусь на диване и в первые минуты не понимаю, где нахожусь.
На меня обрушивается понимание, что я ушла от мужа. Снова охватывает паника. Но мне нужно это как-то пережить. Молюсь про себя только об одном — чтобы Тарас отнесся к этому адекватно. Но что-то мне подсказывает, что просто не будет. Где я возьму силы на эту войну?
Отключаю сыну приставку, переключая телевизор на детский канал. Снова заглядываю в телефон: от Тараса ничего. Через час он должен вернуться с работы и обнаружить, что нас нет. Вот тогда начнётся армагеддон. И мне снова, как маленькой девочке, хочется отключить телефон. Спрятаться и ничего не решать. Я никогда не решала что-то важное. Тарас всё решал за меня. Всегда. И теперь мне заново нужно учиться быть самостоятельной.
Откладываю телефон и, чтобы отвлечься, решаю приготовить ужин.
Запекаю в духовке картофель с овощами и мясом. Делаю греческий салат, хозяйничая на кухне. Открываю один из дальних выдвижных ящиков в поисках кухонных полотенец и растерянно замираю, обнаруживая там россыпь презервативов. Быстро закрываю ящик, отходя подальше, словно обнаружила бомбу.
Здесь нет ничего криминального. Артур взрослый мужчина, и, конечно, у него есть личная жизнь. Но зачем так много? Несмотря на то, что у меня есть ребёнок, я никогда не видела презервативы так близко. Тарас их не любил, вследствие чего я забеременела. А после родов села на противозачаточные. Хотя последнее время муж ненавязчиво намекал, что мне следует бросить их пить и нам нужен второй ребенок.
Когда салат почти готов, а из духовки исходит аппетитный аромат специй, мой телефон начинает вибрировать. Посматриваю на часы. Да, время пришло. Это Тарас.
Беру телефон в руки и никак не решаюсь ответить. Но так нельзя, и чем раньше я всё ему скажу, тем лучше.
Провожу по экрану и подношу телефон к уху.
— Алло, — голос предательски дрожит, как и руки.
— Где вы? — недовольно интересуется Тарас.
Глава 15
Артур
От мысли, что Аделина в моей квартире, меня накачивает энергией. Работаю, веду курсы на автомате. Что-то рассказываю, что-то кому-то показываю, а мыслями я дома. Внутри ощущение восторга и триумфа. Словно выиграл очень ценный приз и до сих пор в это не верю.
— Арт, а ты чего такой невменяемый? Курнул, что ли? — стебет меня моя помощница, прищуривая глаза.
— Нет, лучше, — подмигиваю ей, укладывая фотоаппарат в чехол. Я возьму его с собой. Мне нужно пополнять коллекцию, выставка в Берлине ждет, и моя муза рядом. От предвкушения сводит внутренности.
— Надо делиться радостью с окружающими, — не унимается она. — Колись.
— Нет, этой «радостью» я ни с кем делиться не собираюсь, всё моё.
Иду на выход.
— Жадина! — посмеивается мне в спину. Не обращаю внимания, спешу домой.
Щелкаю сигнализацией и зависаю на цветочном магазине напротив.
Будет слишком маньячно, если я сейчас куплю цветов?
Мне хочется. Очень. Просто чтобы она улыбнулась.
И одновременно сводит челюсть от желания раскрошить все кости её мудаку, который посмел поднять на эту женщину руку. Она же такая уязвимая, нежная, мягкая, тонкая. Как, блядь, вообще можно было…
Сука. И я еще это сделаю, при случае. Ответка должна сработать для вселенского равновесия.
Забегаю в цветочный, глаза разбегаются. Я не знаю, что она любит. Поэтому выбираю интуитивно, как ее чувствую. Большую охапку полевых цветов. Ромашки, васильки, ярко-красные маки, колокольчики, добавляю к цветам пару «киндеров» для пацана, мчу домой.
Открываю своими ключами, вхожу. Пахнет свежей едой. С ума сойти. В моей квартире никогда так не пахло. Я не готовлю.
Девочка у меня золотая. Надо брать. Наивная, полагает, что я ее отпущу. Нет. Все мое.
Разуваюсь.
Дюха на диване смотрит мультики. Завидев меня, восхищенно улыбается, смотря на цветы.
— Привет, как дела? — подмигиваю пацану. — Разобрался с приставкой?
— Я проигрывал, — расстроенно сообщает мне.
— Не беда, научишься, — протягиваю ему пару «киндеров».
— Это всё мне?
— Да.
Забирает.
— Маме один дам, — посматривает в сторону кухонной зоны.
— Молодец, мужик.
Иду к Аделине, которая наблюдает за нами. Такая потерянная, словно смотрит сквозь меня. Телефон в ее руках начинает звонить, смотрит на экран, закусывает распухшую губу и тут же с шипением ее отпускает.