Помнить
Шрифт:
Проезжаю на красный, перестраиваюсь среди автомобилей, еду по встречной полосе. Дурачки думают, что это из-за адреналина. Но гормон надпочечников имеет весьма неприятные свойства - он заставляет тебя бояться. Смелость - это качество самых жалких существ. Гормон толкает тебя на действия, бежать или сражаться. Это происходит из-за страха. Страх заставляет делать безумные вещи. Мне страшно, но я еду дальше, сопровождаемый гудками автомобилей, избегая столкновений. Мой мозг достаточно хитро устроен, он пытается предсказывать, что со мной будет дальше. В любой опасной ситуации, при которой тело может пострадать - особенно, если ты знаешь каково это, когда ломаются кости или сдирается кожа об асфальт - мозг вырабатывает эндогенные морфины. На всякий случай, чтобы при возможной травме ты не умер от боли. Поэтому, при агрессивной езде в потоке автомобилей, если не разбиваешься насмерть, ты постоянно под кайфом.
В
Она рассказывает, что я третий. Говорит, что до меня будто и не ебалась по-настоящему. Потому что это были мальчики, а не мужчины. Мы идем в другую комнату и садимся на диван. Там бродит кот, а я не люблю котов. Неподалеку его лоток, там кусок говна. Весь диван покрыт шерстью, чувствую, как она прилипает ко мне. Лиза говорит, что у нее "горит под хвостом". Она маленький ненасытный суккуб. Снимает свою пижаму, раздвигает ноги, а там уже все мокрое, настоящее болото. Набрасываюсь на нее. И диван чуть не складывается. Лиза когтями впивается мне в спину. А я хватаю ее за шею. Даю ей пощечины. Переворачиваю, кладу ей под живот подушку-ежика. Ее задница призывно торчит вверх. Вставляю в пизду предельно глубоко, быстро, сильно, резко. Будь у меня чуть побольше, наверное, ее матка и яичники просто оторвались бы от связок. Она стонет, кричит: "Блять, он такой большой и твердый! Мне больно, но охуенно". Мы падаем на пол. И я продолжаю ее жестоко драть уже на ковре. Кот смотрит на нас в полном недоумении. Лиза повизгивает, как зверушка, которую мучают живодеры. Я продолжаю ее трахать до полного изнеможения, хочу, чтобы она молила меня остановиться. Еще раз отвешиваю ей пощечину, прижимаю ее голову к полу и говорю: "Кто ты?" Она не знает, что сказать, я подсказываю, и она громко повторяет: "Я твоя маленькая шлюшка". Спрашиваю: "Кто твой царь?" У Лизы закатываются глаза, ее слюни на ворсе ковра, она стонет и говорит: "Ты мой царь. Ты. Царь". К сожалению, нужно быстрее кончать, потому что скоро придет с работы ее мама.
Приезжает ко мне в выходные. Я кормлю ее котлетами, а она говорит, что срежет мое лицо ночью, положит на пиццу и съест. Лиза пытается бросить курить, поэтому много кушает. У насекомых никотин вызывает паралич, но у людей он лишь воздействует на ацетилхолиновые рецепторы в мозгу и обманывает нашу мезолимбическую систему награды, заставляя ее думать, что мы делаем что-то полезное и хорошее. Попутно никотин создает ощущение сытости. Поэтому, когда человек бросает курить, ему хочется кушать и грустить; мозг привык к фальшивой подпитке.
Мы смотрим фильмы с Кейси Аффлеком. В этот момент на экране "Как трусливый Роберт Форд убил Джесси Джеймса". Лиза передразнивает Аффлека своим писклявым голоском: "I don't care!" Говорит, что любит меня, прижимается. Милое агрессивное животное, которое хочется ласкать, но оно огрызается. Говорит: "Гладь меня. Люби меня". И я глажу. И люблю. Провожу по ее ножкам и отмечаю, что лодыжки у нее, и правда, толстоваты.
Мы опять трахаемся. После этого девочка царапает мою спину и плечи просто так. Мы достигли поразительной близости, и едва не выходим за рамки телесных покровов. Кажется, будто, я могу видеть электрическую активность ее организма, чувствовать ионные каналы, ощущать каждый оставленный мною синяк. Радостное изумление, от того, что она еще рядом. И мы делимся собой в нашем маленьком хрупком укрытии среди смятых простыней. Я знаю, что она скоро уйдет, я стану лишь небольшим эпизодом перед стартом настоящей взрослой жизни. У нее еще все впереди.
Лежу почти без сил, Лиза отсасывает мне. Затем она садится на меня и резко насаживается. Мне хорошо и в то же время я будто парализован. Изо всех сил сжимаю ее маленькие груди, ей должно быть больно, но она слишком увлечена тем, что трахает меня. Наконец, она выдохлась и слезла, весьма довольная результатом. Пытаюсь встать с кровати. Но не чувствую ног, они отнялись. Я просто падаю, как марионетка, которой обрезали нити. С грохотом валюсь на пол. И мы смеемся.
Читает мои антиклерикальные статьи. Говорит: "Так классно что-то вместе ненавидеть". Но я не испытываю ненависти. Мне просто неприятны предрассудки и мракобесие. Мне нравится докапываться до сути вещей и явлений.
Но сейчас я ем арбуз, сладкий сок течет по моим рукам и размазывается по лицу. Я смотрю на Лизу, она молодая самка в самом цвету. После длительных страданий и затворничества мне, наконец, повезло.
В три часа ночи, в среду, звонит мне. Безапелляционно заявляет, что приедет через пятнадцать минут. Смирившись со своей участью, иду встречать ее.
У нас разный ритм жизни. Я активен днем и сплю в темное время суток. У меня все в порядке с выработкой мелатонина в нужное время. Циркадные ритмы Лизы нарушены. Она спит, когда придется.
Подъезжает автомобиль. Расплачиваюсь с водителем, вижу, как он устал слушать ее пьяный бред. Она без остановки тараторит, заплетающимся язычком. Лиза покрасила волосы в естественный цвет - каштановый. Снова курит - всего два дня без сигарет и бухла продержалась. Слабая, зависимая, глупая. На ней платьице в цветочек и огромная шляпа. Накрасила губы, как ребенок, который украл у матери губную помаду - криво. Оставляет на моих щеках следы поцелуями. Мы проходим мимо турников и брусьев. Лиза повисает на брусьях вверх тормашками. Будучи вниз головой, говорит, что встретила в баре бывшего, он ей предложил пойти к нему, а она не согласилась, потому что любит меня. Платье сползает вниз и закрывает ей лицо, но открывает вид на чулки и трусики. Такая нелепая дурочка. Если бы меня позвала богиня полгода назад, я побежал бы как псина. Но теперь у меня появились сомнения, а образ божества потускнел, и стал казаться до смешного надуманным и фальшивым. Как же все-таки наша гормональная система привязанности способна запутать и заставить подсесть на человека, буквально как на наркотик, без иносказаний. Даже матери любят своих детей самозабвенно лишь потому, что за это их награждает мозг, выделяя соединения похожие по воздействию на кокаин. Я сделал выход силой.
Моя мать дома, и она не рада ночным визитам малолетних блядей, поэтому пробираемся ко мне в комнату крадучись. Пьяная девочка раздевается и ложится на бок, предлагает свою заднюю дырку. Потихоньку вставляю. Переворачиваю ее, чтобы мы были лицом к лицу, я сверху. В этот раз ей нравится в задницу. Я чередую отверстия и в итоге, когда приходит пора излиться, случайно кончаю ей в пизденку, два раза подряд. Осознаем, что произошла ошибка. Сперма из влагалища вытекает на простыни. Девочка матерится, плачет, паникует, впадает в истерику. Одеваемся и идем в ближайшую круглосуточную аптеку. Идти минут пять, но Лиза очень много говорит, раздражающе хнычет, винит меня во всех смертных грехах. Я попытался ей объяснить, что это случайность, но быстро понял, что бесполезно. Девочка громко ругается в ночи. У входа в аптеку я не выдерживаю. Беру ее за горло обеими руками и отрываю от земли; говорю, что убью ее, если не замолчит. Удивительно, но она заткнулась после этого. Я купил бутылку воды и таблетку для прерывания беременности. Лиза выпила препарат и продолжает выражать недовольство. Но уже неагрессивно. Мы приходим в маленькое заведение, на вывеске надпись: "Шаверма 24 часа". Употребляем амброзию в лаваше. Громко рыгаем. Девочка рассказывает мне о своих сложных отношениях с матерью, как она мечтает жить отдельно, когда ей исполнится восемнадцать лет. Мать травит ее, обзывает и срывается на ней. Лиза говорит, что считает себя некрасивой. На самом деле она, наверное, самая красивая девочка из всех, что у меня были. Она говорит, что чувствует, как остатки спермы вытекают. В шутку называет меня "папой". Извращенные отцовские чувства одолевают меня, мне небезразлична судьба этого несмышленыша. Наигранный инцест. Вазопрессин, щедро хлынувший в кровоток, вводит меня в блаженное состояние.
Прикуриваю ей спичками, получаю удовольствие от этого жеста. Кромешная тьма, вижу лишь блеск ее глаз и уголек сигареты, огни города вдалеке. Мы на берегу одного из Шуваловских озер. Девочка пьет какое-то паршивое пиво. Лиза говорит, что у ее папы рак мозга. Не знаю, врет ли она, слишком уж часто придумывает трагические истории, драматизирует обыденность. Я рассказываю ей о том, что в каждом из нас постоянно есть раковые клетки. Обычно отслужившие клетки, лишние или бесполезные совершают программируемое самоубийство - апоптоз. Но у этой системы бывают сбои. Тогда в дело вступает наша иммунная система, а конкретно т-киллеры.