Помнить
Шрифт:
Девочка спрашивает, сколько у меня было до нее женщин. Я не хочу об этом разговаривать. Стараюсь забыть прошлое. Но все равно помню, как совершал недостойные поступки, непростительные жестокости. Мечтаю искупить свои грехи, стать лучше. Лиза говорит, что хочет попробовать групповой секс, попробовать с женщиной. Я вздыхаю и мотаю головой.
– Если ты все пробовал, почему мне нельзя?
– Но я пробовал, не будучи обременен чувствами другого человека. Если так горишь желанием поразвлечься, я не вправе тебя останавливать. У нас не те отношения, чтобы запрещать что-то. Но если собираешься пуститься во все тяжкие, пожалуйста, без моего участия.
– Что ты как баба?
Грустно видеть, как она пытается свою беззащитность и слабость компенсировать порочностью. Тщетны попытки объяснятся с ребенком, чьи представления о чем-либо не взяты из опыта, а лишь навеяны немногочисленными
Мне не нравится мусорить, поэтому подбираю осколки бутылки и отношу к близстоящей помойке. Чувствую, что обманываюсь насчет Лизы, наделяю ее чем-то, что ей не присуще. Или наоборот гляжу на нее слишком предвзято. Но парадоксальным образом, я рад быть одураченным.
Провожаю Лизу до дома, идем по темной аллее. Спокойно заговариваю. Объясняю, что люди по природе своей не моногамны. "То, что все всем изменяют - это факт. Просто я верю, что любой человек может быть достаточно умным и добрым, чтобы отказать себе в наслаждении, которое считает неправильным. Только по своей воле мы становимся хорошими, но не по природе. Наше сознание устроено так, что вынуждает нас непрерывно удовлетворять свои потребности, и чем слаще и обильнее, тем
лучше. Это было оправдано в каменном веке. Но в современном мире, когда нам доступно все - еда, секс, наркотики и прочие банальные развлечения - по щелчку пальцев, мы не обязаны идти на поводу у своего пещерного прошлого. Эволюция не научила нас эффективно выстраивать приоритеты".
Возле входа на станцию метрополитена "Озерки" мы замерли. От теплотрассы к ларьку с шавермой перебегают сотни крыс. Сплошной поток облезлых животных из канализации. Они сверкают глазками, пищат, несутся по своим делам в ночи.
Меня вдруг осенило. Она хочет от меня избавиться, почувствовав, что стала несвободна, как я и предсказывал. Но самой меня бросить у нее не хватает духа. Лиза думает, что своим идиотским поведением добьется того, что я от нее сбегу. Так она бы не чувствовала себя подлой и могла бы себя жалеть. Но я спокоен и терпелив, а слово "любовь" - давно стало для меня энантиосемой.
Лиза нагнулась и держится за дерево. На ней то черное короткое платье, которое я напяливал на себя весной. У нее на ногах тяжелые рабочие ботинки. Мы в Удельном парке, отошли чуть в сторону от оживленных тропинок, смеркается. Я задираю ее платье и спускаю трусики. Что может быть лучше, чем предлагающая себя школьница, опирающаяся на березку. Вытаскиваю ремень из штанов. Говорю, что она плохо себя вела, поэтому ее необходимо наказать. Звонко бью ее ремнем по заднице. Она несколько раз взвизгивает и просит, чтобы я ее выебал, как собаку. Недолго трахаемся в кустах. После чего идем на ближайшую детскую площадку. Я сажусь на белую парковую скамью. Девочка отодвигает свои трусы в сторону, вытаскивает мой член из ширинки, вставляет его в себя. Мы тихонечко движемся. Мимо проходят женщины с колясками, проезжают велосипедисты и роллеры. Когда я больше не могу сдерживаться, мы снова убегаем в кусты. Лиза берет мои яйца в рот и посасывает их, а я мастурбирую. Затем заполняю ее рот, она все проглатывает и облизывается. Мы садимся на качели, и я рассказываю ей о своих планах. О том, какой роман я хотел бы написать, какие темы хотел бы поднять. "Мозг постоянно стряпает для нас реальность. Главная задача этой автоматической системы восприятия - выживание. Мы устроены так, чтобы избегать опасностей, хорошо кушать и как можно чаще заниматься сексом. К сожалению, мы всегда воспринимаем реальность без сомнений. Однако она никогда не бывает универсально точна. Мне бы хотелось, чтобы моя работа заставила людей задуматься о том, как странно, что мы оказались в таких условиях. Ограниченные неполноценным сенсорным восприятием, ложными впечатлениями. Даже наша память неизбежно подводит. Каждый
Пожалуй, я изъясняюсь слишком вычурно. Словно мы оказались в претенциозном артхаусном фильме, где мальчики носят платья, а девочки красят волосы в диковинные цвета. У всех уникальные мысли на любой счет. Все изрекают пространные сентенции. Дитя все равно не слушает, а я слишком увлечен своими размышлениями, чтобы обращать на это внимание.
Лиза спрашивает, что будет, если она встретит другого. Ведь у нас какие-то странные отношение, без великих обязательств. Она опускает меня из горних высей к мирским мелким проблемам. О которых мне думать не нравится. Отвечаю, что самоустранюсь из ее жизни.
Чтобы сменить тему, я показываю на кусты и рассказываю о том, что в них как-то ебал девочку по имени Наташа. Лизу бесит, когда я говорю о бывших. Меня бесит, когда она говорит о бывших. Мы два идиота. Девочка неожиданно бьет меня в солнечное сплетение своим маленьким кулачком. Я аж согнулся от боли. Разгибаюсь и с размаху даю ей по уху. Она убегает. Кое-как ее догоняю, дыхание сбивается после удара. Я схватил ее в охапку и повалил на траву.
Это продолжается два месяца. Уже середина сентября. Она является ко мне пьяная по ночам и блюет в унитаз. Она заставляет меня смотреть видео с котиками, когда менструирует. Иногда она выдумывает поводы для ссор. Частенько не помнит, что говорила или делала. Провалы в памяти о недавних событиях, которые она заполняет выдумками. Во сне она дергается и разговаривает. Все это похоже на корсаковский синдром, но я надеюсь, что она не настолько безнадежная пьяница.
Я встретил ее у школы в солнечный денек. Ей плохо, болит живот, наверное, опять язва желудка. Еще она растянула ахиллово сухожилие, когда перелезала какой-то забор, будучи пьяной. Я не могу ее пожалеть. Смотрю на ее рисунки в школьном дневнике, всюду веселые человечки между расписаниями предметов. Тогда я оставляю ее на неделю, пусть отдыхает и лечится.
В Таврическом парке гуляю с Лидией. Мы были вместе десять лет назад, теперь просто жалуемся на свои любовные неудачи. Лидия под влиянием среды почти утратила обаяние. Но все еще достаточно умная, чтобы понимать, о чем я, если вдруг заговариваю о кварках. Она устремлена к респектабельной мелкобуржуазной посредственности. Нашла себе парня в Париже, рассказывает о его работе в Институте Пастера, он занимается молекулярной биологией. Она считает, что мы с ним бы неплохо поладили. Когда-то я был влюблен в ее зубки.
В пруду плавают лебеди, сквозь прозрачную воду видно, как они перебирают перепончатыми лапками. А я рассказываю о своих печалях Лидии. "Как же я устал от малолеток. Который уже год страдаю с ними. Они себя не нашли, незавершенные человечки, ничего не знают, не способны планировать, легкомысленны. Просто пытаются развлечься самыми простыми способами. И я был таким, отчего их сложнее упрекать.
Я совсем не могу ею восхищаться, ее слова ничего не стоят. Она бывает пьяна и не помнит, что наплела. Но хуже, когда она просто врет. Дает обещания, которые не сдержит. И в то же время, я хочу о ней заботиться, кормить ее вкусненьким и ласкать. И я прекрасно понимаю, что это удовольствие невозможно без отвращения".
Лидия слушает меня, и говорит: "Может, ты себе нормальную бабу найдешь, а не будешь нянчить развратных детей". У меня и самого чувство, что я трачу время зря. Задумываюсь, как бы все это вежливо завершить. Сгораю со стыда за то, что морочу голову девочке.
Но все разрешилось само. Я приехал к ней на велосипеде. Она сидит на кухне и курит. Говорит: "Я не счастлива. Не парься - это чисто мои заёбы. Ты не виноват ни в чем. Нам нужно закончить это. Ко мне никто не относился так как ты. Прости". Я улыбнулся. Мне просто стало немного грустно, а на глазах выступили слезинки. С каждым бестолковым расставанием - это происходит все немногословнее и тише. Ей неловко; привыкла, что бросают ее, а не наоборот. Я обнял ее, поцеловал на прощание. Она сказала: "Будь острожен". А я прыгнул на велосипед и помчался домой. Вниз по Поклонногорской улице со скоростью 55 километров в час, без тормозов, завывая словно зверь. От радости и тоски.