Помощница лорда-архивариуса

Корсарова Варвара

Экипаж дрогнул, по мостовой мерно застучали копыта некроструктов.

Несколько минут я сидела, безвольно опустив голову на грудь, не веря тому, что произошло. Кисти отекли, наручники больно резали запястья. Покрутила руками, но холодные медные когти впились в кожу еще сильнее. Я всхлипнула.

– Расслабься, не шевели руками, – посоветовал из темноты опытный Кассиус. – Станет легче. «Пальчики кадавра» чувствуют сопротивление.

Я последовала совету, хотя это было нелегко сделать. Демоновы наручники немного ослабили захват.

–

Кассиус, что теперь делать? – торопливо прошептала я. – Что будет с Джаспером?

Полицейский молчал. Вероятно, ему дали указание не встревать в разговор, чтобы он мог подслушать что-то полезное.

– Не беспокойся, Камилла. Это просто недоразумение. Джаспер справится. Я про его дела мало знаю, толку от меня не будет. А вот ты лучше расскажи все, что они попросят… у тебя нет таких защитников, как у Джаспера.

– Я боюсь за него, Кассиус.

– Бойся лучше за себя. Кажется, ты чем-то крепко насолила канцлеру. С ним шутки плохи. Что ты сделала?

– Ничего.

Экипаж подпрыгивал на мостовой квартала Мертвых Магов, затем брусчатка кончилась, некрострукты-тяжеловозы прибавили ходу. Потянулись тоскливые минуты. Кассиус прислонил голову к стене, закрыл глаза и, кажется, задремал. С каждой минутой тяжелая тревога сильнее сдавливали сердце.

Раздавленная отчаянием, я скорчилась и сидела неподвижно. Вскоре снаружи донеслись шум, крики, экипаж сбросил скорость, и тогда я неловко повернулась и встала коленями на узкую скамью, чтобы выглянуть в небольшое грязное оконце, забранное частой решеткой.

Мы ехали по темнеющим улицам Предгорода. Никогда раньше я не видела такого скопления народа! На мостовых теснилась плотная толпа. Студеный ветер трепал над головами белое знамя с символом молнии и топора. Мастеровые, моряки, рабочие в бесформенных картузах мрачно гудели, переговаривались. Глухое бормотание время от времени разрывали свист, выкрики и ругань. Наш экипаж провожали злобные взгляды и непристойные жесты. Все лавки были заперты, в окнах не горел свет, на стенах домов играли кровавые отблески многочисленных факелов и костров.

Повсюду валялись разбитые бочки, обломки мебели; экипаж развернулся, объезжая неопрятное сооружение. Это были остатки баррикады. На ее строительство пошел опрокинутый вагон конки, вывороченные из мостовой булыжники и мачты газовых фонарей.

За баррикадой потянулись цепи полицейских в непривычном облачении: тяжелые пластины прикрывали спину и грудь кожаных комбинезонов, на головах вместо остроконечных шлемов – маски с круглыми медными очками-консервами и проволочными намордниками, на ногах – сапоги до середины бедра. В руках полицейские держали винтовки системы «плевок гидры».

Внимание привлекло черное пятно на мостовой. Пятно имело очертания человека с раскинутыми руками. Это и был человек: теург в форменном одеянии. На груди тускло блеснул серебристый символ арки и звезды. Над распростертым телом беспокойным маревом переливалась тень бес-лакея.

–

Оборванцы пошли в наступление, – тихо проговорил Кассиус над ухом. – Смотри, первые жертвы. Они убили его. Не повезло старикану оказаться у них на пути.

– Джаспер, – проговорила я, леденея. – Утром он был в форме теурга с этим знаком на груди. Он где-то в городе. Он может пострадать от толпы. Если они нападают на теургов, то не будут разбирать…

– Пожалуй, ты права,– хладнокровно ответил Кассиус. – В руках полицейских ему было бы безопаснее.

От его слов стало еще хуже.

– На место! – приказал сопровождающий полицейский. – Не переговариваться!

Кассиус вернулся на скамью. Я продолжала смотреть в оконце.

Раздалось тяжелое, басовитое гудение. Оно нарастало с грозной уверенностью, и от этого звука в жилах застывала кровь. Я подняла глаза: над крышами домов низко скользил воздушный плот. Лопасти в железных круглых клетках яростно перемалывали воздух, ветер поднял с мостовой обрывки газет. Пламя костров и факелов затрепетало, освещенные красным хмурые лица задрались вверх. Затем толпа бросилась врассыпную. Люди ныряли в подворотни, толкались. Кто-то упал, сдавленно вскрикнул и тут же замолчал.

В грязно-серой стальной поверхности днища открылись темные отверстия люков, из которых хищно высунулись тупые рыла стволов. Какое-то время экипаж мчался с воздушным плотом наперегонки, затем чудовищное демоново судно отстало. В оставленных позади кварталах тревожно завыла сирена, по мостовой прокатился глухой удар, улицу залил ослепительный свет, раздались надсадные крики.

Горло сжал спазм. Наручники ледяным захватом впивались в запястья, колени онемели, но я не могла сдвинуться с места от ужаса.

Экипаж притормозил; путь ему преграждала еще одна баррикада, высотой доходящая до третьего этажа дома. Вечернее зарево придавало ей вид неприступного замка перед осадой. Блестели штыки, полицейские в своем страшном облачении стояли недвижной цепью. За спинами полицейских, возле сверкающего медью и хромом огромного бронированного экипажа, грозно и безучастно возвышались угловатые силуэты боевых некроструктов. Круглые линзы в их масках горели сквозь серый туман жутким желтым огнем.

Снаружи раздался отрывистый, грубый голос:

– В объезд, суперинтендант! Здесь не проехать. Вот-вот взвод пойдет в атаку! Поезжайте через овощной рынок. Там пока чисто. Поспешите!

Экипаж затрясся и в очередной раз совершил крутой поворот. Кое-как втиснулся в узкий проезд между обшарпанными домами и поплелся по переулку, едва не задевая кирпичные стены и ветхие деревянные пристройки. Колеса подпрыгивали на гнилых кочанах капусты, грохот копыт некроструктов распугивал вышедших на ночную охоту диплур.

Мальчишка-трубочист в короткой курточке и штанишках проводил наш экипаж внимательным взглядом, приложил два пальца к губам, пронзительно свистнул и юркнул в подворотню.