Помощница судьбы. Пенталогия
Шрифт:
– И так будет с каждым… - воинственно пробормотала я, ошеломленно разглядывая плод своей деятельности, крепко застрявший в ветвях.
Со стороны грифонов раздалось сдавленное хмыканье.
– Леди?
Леди замотала головой и прикусила розовыми губками грязный платок.
– Вот и славненько.
Попросив скакунов подождать еще немного, я подошла к камню, подхватила на руки улыбающегося блаженной улыбкой Корина и посадила его в экипаж рядом с девушкой. Потом вскочила сама и села напротив.
– Корин! Ехать куда?
– Домой! – глаза парня сомкнулись, и он засвистел носом, прислонившись к девушке.
– А где твой дом, гуцулочка… - неожиданно пришли в голову строчки
– Знаю я, - обернувшись ко мне, неожиданно сказал кучер. – И его знаю, и Вас.
– Приятно. – кивнула головой я.
Возница тронул вожжи, и мы тихо покатили в город. В уплывающих назад кустах шевелилась и выражалась застрявшая в колючках трепыхающаяся тушка.
– Зря Вы с ним так, уважаемый Мелин. Баронский сынок – неплохой маг. А пакостник, каких поискать. – уже тише закончил говорить возница.
– Спасибо, учту. А Вы, милое дитя, что делали ночью наедине с этим замечательным молодым человеком?
Девица побелела и опустила глаза.
– Так господин кататься пригласил. – наябедничал кучер. – Отказаться–то нельзя.
– Как это? – поинтересовалась я, разглядывая розовеющие в утренних солнечных лучах небольшие светлые рощицы и первые домики между ними.
– Вы, господин Мелин, все больше в порту, в город совсем не ходите. А этот, - кивок назад, - как в прошлом годе после учебы в столице к батюшке своему вернулся, так и начал безобразить. А барон ни в чем ему и отказать не может! Единственный наследник. Мать-то родами умерла, вот барон и считает себя виноватым по сю пору. Наследничек сначала все служанками увлекался, теперь на дочек горожан перешел.
– И что, бока ему никто не обломал?
– Так он колдун сильный! Да и ходит частенько не один, а с наставником. Братьев тиссы Ненилки по очереди в городской пруд наклоном пальца уложил, когда они вступились за нее. Теперь всех девчонок по домам прячут. Где уж он эту, - старик зыркнул на барышню, - подцепил, одному Богу известно. Не нашенская она.
– Ты чья, детка? – поинтересовалась я. – Давай, к дому подбросим!
Девушка нахмурила лобик и замотала головой.
– А куда тебя, болезная? – я с жалостью оглядела пропылившийся насквозь когда-то красивый наряд, заодно скользнув по прозрачным кружевам декольте. В штанах что-то шевельнулось при виде двух высоких, припорошенных дорожной пылью холмиков. Я удивилась и положила ногу на ногу. Вот ведь… инстинкты! Стало больно, но ногу я не убрала. Девушка вдруг оглянулась по сторонам и приподнялась:
– Здесь остановите! – звонко выкрикнула она. Когда грифоны остановились, она легко, без помощи, спрыгнула с подножки и побежала по тропе, быстро растворяясь в утренней тени деревьев. Напоследок мне почудилась насмешка в скользнувших по мне глазах.
Через три поворота мы остановились перед высокими и широкими коваными воротами, висящими на двух массивных колоннах.
– Здесь?
Возница кивнул. Я представила, как тяжелые створки со скрипом расходятся в стороны. Но не тут-то было! Створки расходиться не хотели. Что за ерунда? Я расфокусировала зрение, как нас учили на занятиях по медитации еще в первой моей жизни, и увидела серую призрачную решетку, запиравшую ворота и опоясывающую забор по периметру. Она была не одинаковой, а покрытой какими-то узелками. А по центру ворот красовался прямо-таки эксклюзивный узлище от Гордия. Где же здесь веревочка, за которую надо потянуть? Я начала мысленно прикасаться к каждой из нитей. Все были натянуты ровно и напряженно. У меня на лбу выступил пот. Но вот, наконец, одна из них неожиданно подалась. Я легонько дернула и узел нехотя распустился. Ай, да Ира, ай, да молодец! Ворота распахнулись, и я, довольная собой, гордо откинулась на спинку
– Вон там, в розочке, звонок был… - безразлично сказал кучер. – А теперь защиту восстанавливать придется.
– Тренировка – наше все. – спокойно ответила я, хотя внутри закипело раздражение на сволочного кучера и собственную глупость.
Грифоны неспешно подъехали к роскошному дому, стоящему в тени огромных зеленых деревьев. Нас никто не встречал. Огонек в окошке наблюдался лишь в левом крыле. Там же мелькали человеческие силуэты. “Кухня” – догадалась я. Спрыгнув с подножки, я подошла к грифонам: “Спасибо, волшебные существа”, - сказала им, погладив мягкие перышки на головах. – “Пусть будет легкой ваша дорога в поднебесье!” Грифоны снова внимательно посмотрели мне в глаза: “И твоя, путница”, - прошелестело в моей голове. Я опять вскочила в экипаж, подняла на руки Корина и, крикнув “спасибо” вознице, пошла ко входу, выискивая звонок, которого здесь не оказалось, поскольку посетители оповещали о себе еще от ворот. Тогда, не сомневаясь ни на минуту, я толкнула локтем парадную дверь. Обиженно скрипнув в ответ на грубое обращение, она легко распахнулась, приглашая в сонное тепло домашнего уюта.
Шлепая босыми и вымоченными в росе ногами по паркету, я сгрузила свою сопящую ношу на ближайший диванчик. Поправила упавшую к полу руку. Ну вот и ладненько. Пока, Корин. Я пошла. Холодная роса и дощатая пристань ждут своего блудного сына. Я развернулась и направилась к выходу.
– А ну, стоять! – раздался сзади тихий и шипящий от злости голос.
Уже положив руку на косяк входной двери, я повернула голову на звук. И рассмеялась. В толстом халате, подвязанном широким поясом с кисточками, из-под которого торчали тоненькие волосатые ножки в тапочках с помпонами, с головой в ночном колпаке и в руках с ружьем, стоял маленький полненький человечек и раздувал заросшие бакенбардами щеки.
– Что, совсем обосячился, Крысеныш? Уже и обуви на ногах нет? – как-то горько сказал он, опуская дулом вниз оружие. Грустные и знакомые карие глаза смотрели на меня с укоризной. Мой смех сразу пропал, и стало как-то неудобно. Я даже втянула голову в плечи. “Отец Корина”, - догадалась я.
– Вот, - я кивнула подбородком, - принес…
– Что на сей раз ты с ним сделал?
– Он меня лечил… Магическое истощение, полагаю.
– Тебя? – иронически хмыкнул мужчина, - от чего же? От пьянства? Или родственнички опять уделали?
Отец Корина подошел ко мне вплотную и, задрав голову, выдохнул мне в лицо:
– Будь проклят тот день, когда я подобрал тебя на портовой свалке…Что ты сделал с моим сыном?! Почему он вечно за тобой бегает, как дрессированная обезьяна?
Он отошел к диванчику, на котором зашевелился его сын:
– Корин, сынок, что с тобой?
Парень открыл глаза и, увидев отца, схватил того за рукав: - Папа! Я первый раз лечил! И у меня получилось!
Потом он нахмурил лоб, словно вспоминая:
– А где Мелин? Мы были вместе на дороге…
– Вон твой Крысеныш, - прошипел отец, - свалил тебя на диван и сбежать хотел…
– Нет, папа, он меня довез домой… на грифонах… Какие они красивые! – парень снова закрыл глаза.
– Проклятая эльфийская магия… - прошипел старик.
– Я пошел, у меня дела. – сказала я и переступила порог в надежде побыстрее удрать из этого непонятного дома.
– Прости меня. – неожиданно услышала я сзади. – Миллеинор, прошу, останься. Не уходи. Я несправедливо тебя обидел. Прости, малыш. Наш дом осиротел и опустел без тебя. А мой родной сын разговаривает теперь со мной сквозь зубы. – Отец Корина подошел и положил свою руку на мою спину. – Я старый ревнивый осел. Иди в свою комнату. Там все твои вещи и книги.