Помощник ездового
Шрифт:
— Ускользнула все-таки! — обрадовался Федотка. — Пропустим робята? Ну пропустим же, с ребятенком же. Какой от нее вред?
— Приказ никого не пускать, — неуверенно сказал Модя.
Остальные молчали.
Тем временем женщина поднялась на пригорок, увидела красноармейцев, униженно сгорбилась и начала отчаянно жестикулировать и показывать им сверток.
— Досмотрим ее может? — Костик посмотрел на товарищей. — Эй, женщина, покажись. Сними тряпку и иди.
— Не бойся нас, мы пропустим, — Федот приветливо
Она закивала и мелкими шажками подошла к красноармейцам.
Раздался легкий щелчок, — это Лекса, сам того от себя не ожидая, машинально снял большим пальцем клинок шашки со стопора.
— Вот, молодец, не стесняйся нас! — Стрельцов протянул руку к женщине. — Советская власть освободила женщин…
У Алексея нестерпимо заныл правый висок, а потом…
Из-под бурнуса высунулась рука с большим пистолетом…
Лешка ударил шашкой сразу из ножен, с плеча, наискосок, сверху вниз. Лекса так и не успел научиться толком так бить, дядька Михей бранился, называл его сиволапым нехлюем, но сейчас все получилось так как надо.
Хищно свистнул клинок, вспарывая воздух, сочно хлюпнуло, а фигура в бурнусе боком повалилась на камни.
— Ебать! — ахнул Федотка заполошно отпрянув назад. — Эко ты ее развалил. Откуда у нее револьверт?
Костик присел рядом с трупом и откинул паранджу.
— Ну ни хрена себе…
— Мужик…
Вместо женского лица под паранджой оказалась смуглая бородатая рожа с кривым горбатым носом. Из уголка рта на бороду стекала розовая слюна, правый глаз был закрыт грязной повязкой, а левый быстро и ритмично дергался.
— Какого хрена? — вернувшийся Воеводин спрыгнул с седла. — Кого, зачем, кто разрешил? Етить… — он вдруг восхищенно ахнул. — Так это же… это же Карим! Правая рука Эргаш-бека! Видите, глаза нет. Одноглазым его звали. Карим Одноглазый. Он как раз из этого кишлака. Получается, ночевал у своих родичей. Ну и ну, кто его?
— Лешка! — Стрельцов показал на Алексея. — Этот вышел под видом бабы, мы перехватили, он за пистоль, а Турчин как саданет, вона, плечо с рукой почитай отхватил.
Комотд посмотрел на Лексу долгим взглядом, одобрительно кивнул, потом покосился на кишлак и озадаченно сказал:
— И как эти его выпустили? Непонятно. Может намеренно? Надо комиссару доложить. Мертвяк пусть лежит, а я мигом. И смотрите мне, начеку чтобы!
Алексей смотрел на труп басмача, его слегка подташнивало, руки подрагивали, но он опять не испытывал никаких эмоций. Его снова беспокоило совсем другое: те самые странности, которые недавно начали у него проявляться.
«Все не так… — думал он. — С одной стороны вот он я, Лешка Турчин, а с другой… словно в меня кого-то засунули, но кого? Чувствуется же. Вот бы разобраться! Интересно же…»
— Это получается, ты нас всех спас? — Костик ткнул кулаком в плечо Алексея.
— Ага, —
— Положил бы всех, — Федот вертел в руках пистолет басмача. — Вона, какой.
Алексей молча протянул ему руку, Стрельцов безропотно отдал пистолет, а потом заполошно вытащил из-под бурнуса трупа кобуру и тоже ее передал ее.
«Самозарядный пистолет Маузер С96, образца 1895 года, — пронеслось в голове у Лешки. — Разработан братьями Фиделем, Фридрихом и Йозефом Федерле. запатентован на имя Пауля Маузера. Этот под калибр 7, 63x25 Маузер. А выпускался еще под 9x19 Парабеллум, 9x25 Маузер и даже сорок пятый АСР. Твою же кобылу в трещину, откуда я это знаю?»
— Твой трофей! — с сожалением болтал Федотка. — Так что забирай. Эх, мне бы такой…
Немного поколебавшись Лешка вернул ему пистолет.
— Что, зачем? — опешил Стрельцов. — Мне что ли отдаешь?
— Заберут у него пистоль, — пояснил Костик. — Как пить дать, заберут. Куда, без году неделя в красноармейцах и уже с Маузером. Не по чину. К тому же у Лексы свой револьвер есть.
— Ага, — поддакнул Модя и сплюнул. — Комиссар и заберет, жидовин, тьфу на него.
— Ты поосторожней, — покосился на него Костя. — Следи за языком.
— А я что, я ничего… — Модест опасливо оглянулся.
Труп быстро обыскали, из оружия нашли старинный красивый нож пчак, с арабской вязью по клинку и роговой рукояткой, кресало с огнивом, трубку с кисетом, да тяжелый мешочек из сыромятной кожи. А в мешочке оказалось полтора десятка старинных золотых бухарских монет — таньга.
— Что делать будем? — Костя снова обвел взглядом товарищей.
Алексей не раздумывая ответил:
— Ничего делать не будем. Пусть все при нем остается.
При этом Лекса исходил из очень простых соображений. Присвой они деньги, сразу появляется шанс на то, что кто-то проболтается, тогда дело примет сразу скверный оборот: мародерство в эскадроне сильно не приветствовалось. Даже если никто не проболтается, монеты все равно кто-то мог увидеть, с тем же исходом.
— Значит так и сделаем, — торопливо заявил Костя. Лексе даже показалось, что сказал он это с облегчением. Модест и Федот явно не обрадовались такому решению, но перечить не стали.
Подозрения Лешки очень скоро оправдались, приехал комиссар и сразу потребовал сдать все, что нашлось при трупе. Монеты он пересчитал, несколько раз переспросил не оставили ли себе что-нибудь красноармейцы, а Маузер и нож тоже забрал с собой. Алексей похвалил себя за предусмотрительность, он почему-то был уверен, что потом Баранов обязательно найдет время, чтобы побеседовать с бойцами поодиночке, на предмет утаивания ценностей.
Лексу комиссар похвалил за революционную бдительность, тряхнул руку, на этом раздача наград закончилась.