Помощник ездового
Шрифт:
Вечером караван стал на стоянку на берегу реки.
Лешка сразу привел себя в порядок и вооружился. Чувствовал себя сносно, раны зажили, слабость еще не отступила, но в целом уже был готов служить. Да и в голове все сравнительно стало на свои места.
'Сразу и не поймешь, наградили меня или наказали этой второй жизнью, — спокойно думал Лешка, прихлебывая жиденькую кашку, обильно сдобренную диким чесноком и луком. — Пожалуй, все-таки наградили. Ибо… черт, как вспомню, так вздрогну. Даже врагу не пожелаешь такой смерти. А все начиналось совсем по-другому. С детством не сложилось, но детский дом закалил словно железо. Сколько помню себя, всегда мечтал стать военным: много читал о военной истории, засматривался
Лексу передернуло. Воспоминания доставляли реальную боль.
— Так что все-таки награда… — прошептал он и снова задумался.
И вот, вторая жизнь в теле парнишки четырнадцати с половиной лет. Тезка и однофамилец, Алексей Соболев, ныне Турчин, из мещан, бывший беспризорник, а теперь красноармеец отдельного кавалерийского эскадрона. А вокруг Туркестан и благословенный тысяча девятьсот двадцать первый год. Ага, басмачи, контрреволюция, рабоче-крестьянская армия и вот это все. Ментально сильный стервец попался, волевой, долго боролся со мной. Правда за это время мы с ним успели дел натворить, накрошили душманов, то бишь басмачей и выросли из помощников ездового в полноценного строевого красноармейца. И это несмотря на возраст. И даже половинку обрели нежданно-негаданно. И теперь стоит первым делом разобраться, что делать и как дальше жить.
— Лекса… — рядом присел Костик. Выглядел он взволнованным и смущенным.
— Ну? — Алешка посмотрел на него.
— Тут такое дело… — Костя запнулся и вдруг выпалил. — Поговорить надо. Словом… повиниться хочу.
— Винись.
— Ведь поверил я этому черту пархатому, — зло пробормотал Костя. — Совсем сбил он меня с толку. Поверил, что ты меня оговорил.
— И оговорил сам меня? — Лекса усмехнулся.
— Нет! — вскинулся Костик. — Вот те хрест!!! Но… сильно озлился на тебя. Хочу, чтобы ты знал… — он хлюпнул носом. — Прости Христа ради братик. Нет прощенья мне.
Алешка молча приобнял его одной рукой.
— Не виню ни в чем.
Для него все произошедшее стало понятным. Комиссар просто проверял пацанов на вшивость, перед тем как приблизить к себе. Вот Костян и стал слабым звеном.
— Спасибо! — искренне прошептал Костик, всхлипнул от избытка чувств и убрался.
Рядом прошелестел тихий голос:
— Азизим…
Мысли сразу вылетели из головы. В прошлом, он не особо отвлекался на девушек. Не чурался, но серьезных отношений сторонился, как черт ладана. А сейчас… вот эта глазастая девчонка сразу прочно устроилась в сердце. Словно это чувство по наследству досталось от прошлого хозяина тела. И никаких противоречий не создавала.
Машинально он привлек девушку к себе и тихо поинтересовался:
— Что значит азизим?
— Потом скажу… — Гуля застеснялась и спрятала лицо на плече Лешки. — Рано пока еще…
— Рано так рано, — покладисто согласился Алексей.
— Я искупаться хочу, проводишь и посторожишь меня? — Гуля едва заметно улыбнулась.
— Почему нет… — охотно согласился Алешка. — Да и самому не мешает сполоснуться… — он спохватился и добавил: — Но после тебя.
Чтобы не выдавать свое внутреннее состояние пожившего и повидавшего многое мужика.
Но Гулю это никак не насторожило.
— Закрой глаза… — Гуля одним движением сбросила
Лешка, конечно, даже не подумал закрывать глаза, но почти сразу отвел глаза от точеной изящной фигурки — слишком многое предстояло обдумать.
И самое главное, как остаться для окружающих пятнадцатилетним пацаном. Разительная перемена могла сильно броситься в глаза.
— Охо-хо… — страдальчески прошептал Лешка. — Трудновато придется. Все вокруг другое. Ну да ладно, вспомню свое настоящее пацанство. Да и повадки прежние при теле пацана остались. Ну а что дальше? Хотя я с этим уже решил. Воевать, конечно, тем более, умирать после первой смерти не страшно. А воевать я умею, даже люблю, как бы странно это не звучало
— Иди ко мне… — тихо позвала Гуля.
Лекса быстро сбросил все с себя и ступил в ледяную воду Сырдарьи. Вода обожгла, а потом обожгло горячее тело девушки.
Никакого сексуального подтекста не было, они просто прижимали друг друга к себе, словно величайшую драгоценность на свете, до тех самых пор, пока окончательно не заледенели.
А потом, лежали возле костерка под кошмой. Гуля тихонечко сопела у него на плече, а Лешка чувствовал себе абсолютно счастливым. Раньше удавалось видеться только мельком, Татьяна Владимировна категорично блюла нравственность подопечной, но сейчас никто не мешал им.
Гуля крепко заснула, а Лешка все продолжал думать, как дальше жить.
'Если не выдам себя, все должно получиться… — рассуждал он. — С ассимиляцией поможет остаточные навыки прошлого владельца тела. А дальше… дальше буду стараться принести пользу. Нынешняя военная наука по сравнению с будущим находится в зачаточном состоянии. А я очень много знаю и умею. Вот только с претворением этих знаний и умений большие проблемы. Кто послушает мальчишку? Правильно — никто. А значит, надо постараться выбиться в того, кого послушают. В общем, все как всегда: служи по уставу, завоюешь честь и славу. Тем более, начало положено. Опять же, судя по всему, комиссар хренов, положил на меня глаз. И совсем не зря: как говорится, короля делает его свита. А комиссар это прекрасно понимает. И планирует сам выбиться на первые роли. С помощью, таких как я. Так что теперь остается только не подвести ни его, ни самого себя, а дальше посмотрим.
От костерка донесся едва слышный разговор.
— Домой хочу… — бормотал Федотка. — Дома хорошо!!! Соскучился по мирной работе. Во снах вижу, как снова за станок становлюсь.
— А я не хочу домой, — с хорошо заметной злостью ответил ему Модя. — Нечего мне там делать.
— Что так? — опешил Федот. — Все же хорошо, жить только начинаем. Вона, мои братья меньшие учиться пошли. А батя сам бригадиром стал. Раньше совсем по-другому было.
— Был я дома… — Модя сплюнул в костер. — Ничего там уже нет. Поначалу комунну организовали. Руководить им выбрали Ваську Земцова, из самой голытьбы. Верней не выбрали, а поставили приезжие из района. На словах сволочь гладко стелил, отец сам скотину к ним отвел, поверил. И что? В первую же зиму вся скотина передохла, потому что кормов не заготовили. И что оставалось — продразверстка забрала. Люди с трудом выжили, но далеко не все. И разбрелись кто куда. Нет деревни, пусто там…
— Ну и дела… — охнул Федотка. — Видать полного дурня выбрали начальником.
— Самого дурня, — Модя опять сплюнул. — Но правильного происхождения. А на то, что он голытьба, от того, что дурень и пропойца, никто не посмотрел. Вот так-то. Поэтому я уж лучше служить останусь. Потому что в армии таких дураков меньше…
— А ну рты закрыли! — прикрикнул комотд. — На пост вам скоро. Увижу, что спите, выдеру сам нагайкой.
Разговор сразу затих. Лешка согласился с Модестом и тоже задремал, а проснулся от того, что услышал какую-то едва слышную возню.