Помощник ездового
Шрифт:
— Встал, Михей Егорыч, встал… — зачастил Лешка, вскочил и метнулся к стойлам но, все равно, успел схлопотать по спине вторым своим сапогом.
Быстро запряг в двуколку с деревянной водяной бочкой плешивого, старого ишака, после чего торопливо повел его к воротам
— Тьфу ты, шелупонь… — сплюнул мордатый рыжий парень на стене.
Лекса оставил без внимания его реплику. С парнями из эскадрона он ладил, кроме пары человек, в том числе Пашки Будина по кличке Бодя. Пашка было попробовал помыкать Алешкой, но когда встретил отпор, переключился на мелкие пакости. Однако, никогда не осмеливался переступить
Привыкший к свободе Алексей сначала встретил армейскую жизнь в штыки и уже подумывал в очередной раз сбежать, но не сбежал из-за того же дядьки Михея. Ездовой взял над Лешкой плотную опеку, правда от этой опеки тот взвыл еще больше ибо старый донской казак отличался крутым нравом и никогда не жалел затрещин.
Ездовой учил Лешку верховой езде, обиходу лошадок, стрельбе, рубке шашкой и еще множеству полезных вещей — словом, всему, что положено знать казаку. Поначалу Алексей сопротивлялся, но быстро втянулся и сильно привязался к дядьке. Бывшему беспризорнику, несмотря на любовь к свободе, очень не хватало родительской опеки. А дядька Михей, несмотря на свою суровость, казался Лехе самым близким человеком на свете.
За спиной, в расположении эскадрона, звонко прозвучал горн — сигнал к побудке. Леха не оборачиваясь зачем-то улыбнулся и потопал к протекавшей неподалеку речушке, с наслаждением шлепая босыми ступнями по еще прохладному песку. Ишак по кличке Абдулла, прядая ушами и коротко всхрапывая тащил водовозку рядом.
Через десять минут они уже спускали по узкой тропе к реке. На берегу Лекса остановился, снял кожаные ведра с двуколки, подошел к небольшой заводи и заглянул в воду. На него смотрел худющий и вихрастый, почерневший от загара пацан.
— Тьфу ты, кобылиная срака… — Лешка вслух ругнулся и недовольно скривился.
За два года он сильно вытянулся, окреп и возмужал, но, все равно, выглядел с натяжкой едва ли лет на четырнадцать. А это означало, что на очередную просьбу принять в строевой состав, комеска снова ответит отказом. Леха пробовал соврать, что ему уже семнадцать, но провести Казанцева было очень трудно. На самом же деле, Алексею было четырнадцать с половиной — это он помнил твердо.
— Все равно попрошусь! — после недолгого раздумья решил он. — Так и скажу, принимай Владимирович, иначе сбегу! Мало кто лучше в седле управляется, стрелять и шашке обучен, так какого лешего кобыле сиськи теребить?
Так, раз за разом прокручивая будущий разговор с комеском, Лекса принялся набирать воду и заливать ее в бочку.
Справившись, стянул с себя выгоревшую добела гимнастерку с шароварами и принялся их застирывать. Вывесил одежку на ветку, а дальше присел в ледяной воде и, неожиданно, услышал позади смешок.
— Мара блазнит? — озадаченно пробормотал Алексей, потопал на звук и нос к носу столкнулся…
С девчонкой. Тощей
— Ой!!! — взвизгнула она и живо присела в воду. Лешка машинально проделал то же самое, даже не успев разглядеть ничего у незнакомки. Кроме маленьких, коричневых сосков на острых грудках.
И эти соски…
Словом, Лешку словно кобыла копытом лягнула. Даже в голове зашумело.
— Ты кто? — нахмурилась девчонка. — Что тут делаешь? Подглядываешь?
Говорила она на очень правильном русском языке, без малейшего акцента, выглядела не как местные, хотя что-то восточное на симпатичной мордашке проглядывало. Да и волосы были заплетены во множество мелких косичек по туркестанской моде.
— Больно надо… — обиженно буркнул Лешка. — За водой пришел. А ты кто?
— А-аа, ты оттуда, — девочка показала рукой на лагерь кавалеристов. — Русский. Но почему такой маленький?
— Ничего я не маленький! — еще больше обиделся Алексей.
— Отвернись… — незнакомка повелительно махнула рукой.
Лешка послушно отвернулся, дождался когда девчонка выйдет на берег и сам поспешно ретировался к своей одежде.
К девочкам и женщинам Алексей относился с превосходством, хотя немного побаивался, но сейчас почему-то ему не хотелось, чтобы незнакомка уходила.
— Как зовут тебя? — послышалось из-за кустов.
— Лекса, — Леха назвал себя на казачий манер, так как называл его дядька Михей.
— Лекса? — удивилась девочка. — Странное имя. Нерусский, что ли?
— Сокращенно от имени Алексей, — признался Леха, натягивая мокрые шаровары.
— А я Гульнара. Оделся? — из-за дерева показалась новая знакомая, уже в вылинявшем пестром платьице. — Веселовская Гульнара Львовна, — Гуля карикатурно присела в небрежном книксене и прыснула. — Чего смотришь на меня как на шайтана?
Лешка смутился и неприветливо буркнул:
— Ага, чем-то смахиваешь.
При этом сильно покривил душой. Стройная как тростиночка, с симпатичной улыбчивой и лукавой мордашкой; Гульнара ему понравилась с первого взгляда, так, что даже сердце колотилось как барабан. Ничего подобного он раньше не чувствовал, поэтому отчаянно смущался.
К его удивлению, новая знакомая не обиделась и весело прыснула, прикрыв рот ладошкой.
Лекса снова смутился и, сильно стесняясь, пробормотал.
— А как ты здесь случилась? Фамилие же твое, вроде русское.
— Как-как? — Гуля с превосходством задрала нос. — Отец земским врачом здесь был и маму мою здесь встретил и поженились они. А мама кипчачка… — Гульнара вдруг опустила глаза и тихо добавила. — Была. Умерли они. И папа и мама. А я у родственников… приняли они меня. Но простить за то, что наполовину русская все еще не могут. Мама против их воли замуж за папу вышла.
В ее последних словах скользнула досада и злость, поэтому Лекса сразу понял, что Гуле живется у родичей совсем несладко.
— Ты это… — он хотел сказать какие-то слова поддержки и смешался, а потом признался. — И мои… убили их. А меня красноармейцы к себе взяли. Но не подумай. Живу как у Христа за пазухой.
— А я врачом хочу стать, как папа! — вдруг невпопад сказала Гуля и тоже засмущалась.
— Значит станешь, — солидно пообещал Алешка. — При совесткой власти все равны! И бабы и мужики.