Помяни черта!
Шрифт:
— Теперь понятен ваш выбор. — Хмыкнул наглый граф-рыб.
Ган Гаяши нахмурился. Возможно, его чувство к Глиции уже не так сияет и, можно сказать, поостыло, но уважение к ней осталось прежним. Ее выдержка, умение войти в положение и разрешить любую ситуацию, разбив скандал на корню, всегда восхищала его. С появлением демонессы во дворце и самом мире стало много тише, отец с матерью более не ссорились на виду у придворных, подавая им пример, а те в свою очередь перестали прививать плохие привычки простым гражданам. Настал век спокойствия и взаимопонимания, но спустя годы он постепенно перетек в
Увеличение инвестиций с тот или иной отраслевой поток более не предвещало появление инноваций. Прогресс застрял на ступеньке прошлого, а вместе с ним и потоки свежей воды, которые ранее приносила смена течений Дарави. В некоторых уголках мира появились неприятные болотистые местности, которые обещали превратиться в районы, а затем и в целые провинции, как это случилось со Средиземным морем. Император вздохнул, убеждая себя в который раз, что на его век и века его детей и внуков благосостояния Гарвиро вполне хватит. А значит, не меняя прежнего уклада и устоявшейся модели правления, которые весьма трудоемки, сейчас можно вполне не дурно прожить и даже поживиться, вспомнить молодость и, может быть, открыть для себя новые горизонты счастья. Все же он не так стар, всего-то пять сотен лет за плечами. Разве это возраст для императора Гарвиро?
Что ж, услышав от Ган Гаяши, что развода добиться можно лишь с согласием обеих сторон, я уверилась, что для начала нужно сделать Глицинию довольной, счастливой по возможности, а затем и свободной от мужа. Как? Еще не решила, решение придет по ходу дела. А пока мы ждем Шпунько, я взялась за сад для императрицы. Во-первых: это возможность отвлечься от главной задачи, во-вторых: это радость Глицинии, в-третьих: пыль в глаза Гану. Сам же назначил на должность садового дизайнера.
Себастьян оплыл территорию на охранном идоле совместно с полу-лягушем Гассиро. И при помощи своей магии быстро соорудил мини макет с масштабом 1:100, Жакоромородот принес каталоги с растениями, годными для посадки. И вот стою на террасе нашего гостевого домика, смотрю на макет выделенного нам участка и вздыхаю с грустью.
Эх, мне бы Женьку сюда, а то мне фантазии на сад не хватит. Участок для него занимает гектары, сотни гектар подводного пространства, захватывает три глубокие расщелины, утес с пещерами и огромнейший кусок мертвого города. А еще в его центре образовалось огромное пятно грязи, еще невязкой и очень похожей на песок, который щедро высыпали в воду, а он, не осев на дно, застыл во времени и пространстве. Грязный коричневый с зеленым оттенком он не растворяется со временем, не оседает и может разойтись, как тучка, позволяя через себя проплыть, а затем смыкается опять в одну неподвижную песчаную субстанцию.
— Это что вообще такое? — удивилась я, ткнув в пятно пальчиком.
— Зарождающееся болото. — С поклоном сообщил слизень в броне. — Наш мир стареет и мельчает.
— Осыпается?
— Скорее тухнет. — Пояснил демон, рассматривая макет. — Ранее смена течений Дарави несла свежую воду, насыщенную микроорганизмами и молодыми плантоноидами, а теперь…
— А сейчас что, приносит их трупы? — ужаснулась я. — Или это отходы жизнедеятельности?
— Не отходы и не трупы еще… Ган издал указ, после которого
— Погоди, а будь все по науке: с чури, с обработкой и очищением воды, во что они превращаются после смерти?
— В живые скалы с другой стороны мира. И опять идут в дело. — Добавил слизень, но, посмотрев на пятно, насупился. — Точнее шли… на очищение, осветление и насыщение воды вьевирами.
— Витаминами, — пояснил Себастьян.
— То есть без чури мир вскоре превратится в грязь?
— Не вскоре, еще несколько поколений проживет так…, а потом. — Тяжелый вздох Жакоромородота был более чем понятен.
— И с чего вдруг ползучих гадов направили охранять границы?
— Их посчитали экономически невыгодными работниками, — неуверенно произнес он. — Вначале заменили на скальное братство черышей, но те быстро выдохлись и вот…
— Понятно, так… — я хлопнула в ладоши, и пристально посмотрела на собеседников, — что с землицей делать будем?
— Я не знаю, — в голос ответили оба.
— Предлагаю спросить у Глицинии, чего бы ей хотелось, или дождаться Вестериона.
— Кстати о Весте, а вот и они. — Демон махнул рукой за мою спину.
Оборачиваюсь, а на полянку перед террасой опустились вначале ловцы в униформе Стука, затем зелен и вместе с ним трапециевидная капсула под два метра длиной из белого коралла с плотной структурой кружев. Из ассоциаций только одна вспомнилась — гробик цинковый. Оказавшись рядом, я с ужасом увидела бледного, седого, почти мертвого инкуба в белом костюме внутри белой камеры.
— Это что такое?! Это как вообще понимать? Что вы с ним сделали, ироды?!
На мои вопли приплыл довольный граф-рыб. Потирая плавники, ухмыльнулся:
— Доставили! Быстро, молодцы. — И крабовидные, перестав сжимать панцири от моего крика, защелкали клешнями в ответ.
— Галя, чего вы опять орете, он же только что из заточения. Из страшного четвертого мира. Войдите в его положение…
— Спасибо, я постою.
— Тогда в чем вопрос? — дипломатично спросил рыб, в чьих глазах явно плещется издевка.
— Я понимаю, у него заточение было сложное, я понимаю, что наше задание тяжкое, — сзади меня оказались демон и слизень, пришлось сдержаться от мата и сквозь зубы прошипеть, — но что же вы мне очередной полутруп доставили?!
— Я жив… — пролепетал белыми губами белый инкуб.
— Я вижу, как ты жив!
— Галя, что вас не устраивает? — ухмыльнулся Стук, — вы просили, его доставили, мои ловцы его доставили. Или вопрос не в этом? — я насторожилась, а граф-рыб медленно поплыл по кругу. — А в том, для чего именно вы его вызывали?
И вот тут меня осенила догадка, так они из него последние соки выпили и о стену головой пару раз стукнули, чтобы он оказался в непосредственной близости от объекта — то есть Глицинии. Умные головастики… А чтоб ему жена спать не давала!