Понтий Пилат
Шрифт:
— Итак, Сын Божий, — начал прокуратор, обращаясь к Иисусу. — Теперь, когда ты видел, во что можно превратить твоё «нет», твои «никогда», «не могу», «не обману», попробуем начать сначала.
Ормус, не дожидаясь приказа, перевёл слова Пилата, и Иисус понял, что от этой части действа Иосифа отстранили намеренно. Они остались втроём. Пилат, задумавший нечто. Ормус, которому было дано поставить это нечто. И он, Иисус, которому досталась роль исполнителя. Пилат подтвердил эту его мысль словами, не оставив и места надежде. Почти теми же словами, в которых обо всём этом подумал Иисус.
— Я бы сказал так, сын Божий. Вряд ли ты знаком с творениями греков, да и я не большой любитель искусств. Но уж так получилось, что нам всем выпали роли в написанной Им трагедии, я не стану называть тебе автора, это лишнее. И в этой трагедии ты не только целитель, и не только оратор, имеющий круг своих поклонников, теперь тебе предстоит стать Богом. Исцеляли люди и до тебя, и ораторствовали тоже. Я слышал о гибели врачей, не справившихся с лечением высоко вознесённых судьбой больных. Да и с ораторами дела обстоят не лучше. По правде
82
Цицерон Марк Туллий (03.01.106 — 07.12.43 гг. до н. э.) — древнеримский политический деятель, оратор, писатель. Из сословия всадников. В политическую жизнь вошёл как «новый человек», всем обязанный лишь себе, своему ораторскому дару. Впервые выступил в 81–80 гг. до н. э. с оппозицией диктатуре Суллы. Вершина успехов Цицерона — консульство в 63 г. до н. э. (раскрытие им заговора Каталины, ведущая роль в сенате). В 43 г. сенат потерпел поражение в борьбе со 2-ым триумвиратом (Марк Антоний, Октавиан Август, Лепид), имя Цицерона было занесено в проскрипционные списки; погиб в числе первых жертв репрессий Антония и Октавиана. Его голова и руки были доставлены Марку Антонию и выставлены на ораторской трибуне «к ужасу римлян, которым казалось, будто они видят не облик Цицерона, но образ души Антония».
Прокуратор разразился смехом, в котором была изрядная доля злой насмешки — не над Окунателем, над самим собой. Но, чтобы это понять, надо было знать и префекта, и предысторию. Отсмеявшись, глотнул вина, стоявшего на столике перед ним в серебряной чаше. На сей раз остальным присутствующим вина никто не предлагал. Потом прокуратор продолжил:
— Неужели тебя, Царь Иудейский, как величают тебя на перекрёстках Иудеи, считая своим Мессией, привлекает такая судьба? Впрочем, я встречался с такими, как ты. Пожалуй, если бы ты побывал в руках Ормуса, то и тогда бы сказал «нет». Твоя кажущаяся слабость — она обманчива.
— Так ты знаешь, что ответ будет тем же? — тихо спросил Иисус.
— Ничего я не знаю, ничего, и ни в чём не уверен! — раздражённо ответил Пилат, на сей раз не по-латыни, и не ожидая перевода — всё понял сам.
— Мистерия должна быть отыграна, не ты — так кто-то другой займёт твоё место. Только что тебе-то от этого? Мы дошли до той сцены, которую не изменить, не понимаешь? Что из того, что ты героически умрёшь, сказав «нет»!
Прокуратор уже кричал. И было странно слышать безжизненное бормотание Ормуса, переводившего взволнованную речь в свойственном ему безмятежном спокойствии. Пилат кричал, Ормус негромко переводил. Будь то в другое время, можно было бы улыбнуться. Контраст был ошеломляющим, и в общем — смешным.
— Если бы я думал, что ты захочешь уйти, пойдя против воли того, кого зовешь Господом… Но твоя смерть была бы величайшей глупостью. Членов твоей семьи она не спасёт. Не спасёт твоих учеников. Ты это-то хоть понимаешь? Уйдёшь — уйдут и остальные, уберечь их будет невозможно. Они погибнут из-за тебя. Дело твоё будет опорочено.
Иисус потрясённо молчал.
— У тебя красивая жена. Можешь мне поверить, я знаю толк в женщинах. Тебе повезло, повезло и потому, что она тебя любит. Это так очевидно для всех, так заметно. Хочешь умереть героем — у тебя будет такая возможность. Ты умрёшь ради неё и ребёнка. По крайней мере, не покорной овцой под ножом у Ормуса.
Брошенный мельком на Ормуса взгляд префекта был полон неприятия, почти презрения. Ормус улыбнулся в ответ. И продолжал переводить.
— Возвращайся в Галилею, Иисус. Делать тебе ничего не придётся. Всё будет сделано Ормусом. В Вифанию, кроме жреца, я пошлю Иосифа. Иосиф возьмёт с собою Марию, они помогут Ормусу. Лазарь подчинится воле сестры. В великий час, час воскрешения, тебя призовут. Ты поднимешь из гроба Лазаря, и тем самым спасешь и себя, и всех своих близких. Не забудь привести в Вифанию учеников, у тебя должны быть свидетели.
Прокуратор устало вздохнул. Не дав возразить себе, произнес:
— Ступайте. Я слишком устал.
Глава 17. Сон
Сны, что это?.. Абстрактная мозаика реальных событий. Да, в основном это так. И в этом своём проявлении они не часто вызывают у нас тревогу. Проснувшись утром, протирая глаза, мы уже больше чем наполовину забываем их. К вечеру от них не остаётся и воспоминаний.
Есть, правда, особые сны — те, что принято называть дурными. От которых становится страшно, спешишь проснуться. И просыпаешься мокрым от липкого, холодного пота. Долго стучит сердце в груди, и ноет, и тебе всё не по себе, и хочешь забыть… да не можешь.
А двадцать веков назад… Там, во снах, проживал человек свою вторую и третью жизни. Там общался с богами и демонами. Встречался с прошлым. С душами ушедших. Получал от них предупреждения.
В век авгуров [83] и толкований снов, во времена существования пантеона божеств, прокуратор Иудеи Понтий Пилат, проснувшись от ночного кошмара, долго потирал рукой область сердца. Холодный пот покрывал его лицо, руки дрожали. Он, прокуратор, точно знал — этот сон не приходит к нему просто так. Это знак свыше, и настал час, когда придётся
83
Авгуры — жрецы-предсказатели по полёту птиц и удару молнии.
Он тогда был значительно моложе, и не задавался таким количеством вопросов о сущности жизни. Он служил Риму, а Рим воевал. Рим воевал с тех самых пор, как Ромул убил Рема [84] . Правда, с тех времен стены города значительно раздвинулись, охватив половину мира. Во всяком случае, Понтий Пилат защищал тогда Рим у самых берегов Рейна, а ведь это довольно далеко от Тибра.
Начало правления Тиберия ознаменовалось мятежом в войсках, размещённых в Германии и Паннонии. Положение было отчаянным. Веллей Патеркул [85] , единственный из очевидцев происходившего, чьи труды сохранились до наших дней, начинает своё повествование об этих событиях словами: «мы подошли ко времени наивысшего ужаса». В среде римской знати действительно царил ужас. Часть сенаторов умоляла императора лично отправиться к войскам. Тиберий же медлил, делая вид, что скоро обрушится на бунтовщиков с огромной армией. Он готовил обозы, оснащал корабли, избирал себе спутников для похода. Но столицу покидать не собирался. Не хотел подвергать случайностям себя и свою державу. Его тревожили опасения: в Германии — более сильное войско, в Паннонии — оно ближе. Одно опирается на силы Галлии, второе угрожает Италии. И какое же из них посетить первым? Вдруг сочтёт себя оскорблённой та сторона, которую посетит он во вторую очередь? Где искать помощи, когда легионы откажут в повиновении самому императору?
84
Большой спор между братьями возник о том, кто даст имя новому городу и на каком холме основать его; Рем предложил Авентийский холм, Ромул — Палатинский. Гадание авгуров по полету птиц возвестило волю богов. Двенадцать коршунов, с восхождением солнца пролетевших над Ромулом, решили спор в его пользу. Город был построен на Палатинском холме, и получил от Ромула, которому боги вручили владычество над ним, название Рома (Рим). Рем был убит своим братом за то, что он, раздосадованный неудачей, насмешливо перескочил через вал и ров, окружавшие город. «Так да будет со всеми, — сказал озлобленный Ромул, — кто после тебя перейдет через мои стены».
85
Веллей Патеркул Гай (ок. 19 г. до н. э. — ок. 31 г. н. э.) — римский историк. В правление императора Тиберия ок. 30 г. дописал «Римскую историю» в 2 книгах. В ней излагались события от Троянской войны до 30 г. н. э., причём наиболее подробно и в апологетических тонах изложена история времён Августа. Его сочинения содержат сведения, каких нет в др. сохранившихся источниках.
Тиберий послал к бунтовщикам сыновей. В Паннонию — родного сына, Друза Младшего [86] . Усмирение мятежа в Германии поручил приёмному сыну, Германику [87] .
К Германику и отправился Понтий Пилат. Это было его собственное стремление. Но, кроме того, так решил за него его друг и покровитель. Его земное Божество. Понтий уехал с напутствием оберегать Германика ценою собственной жизни, если это потребуется. Много дней и ночей подряд он жил рядом с проконсулом [88] , прикрывая его спиной. Держа уши и глаза открытыми, не снимая рук с оружия.
86
Друз Младший — сын императора Тиберия (13 г. до н. э. — 14.09.23 н. э.). В 14–19 гг. — официальный наследник престола, сонаследник приёмного сына Тиберия Германика. В 19–23 гг. — единственный официальный наследник императора Тиберия.
87
Клавдий Германик (24.05.15 г. до н. э. — 10.10.19 г. н. э.) — один из наследников императора Тиберия, сонаследник его родного сына Друза Младшего. С 26.06.04 г. н. э. после усыновления Тиберием носил имя Германик Юлий Цезарь.
88
Проконсул (лат. «pro consule» — «вместо консула») — в Древнем Риме государственная должность. Первоначально проконсул выполнял военные поручения вне Рима, а с образованием провинций осуществлял высшую юридическую, административную и военную власть в провинциях. Полномочия проконсулу давались обычно на один год. Проконсул был наделён полномочиями консула. Тиберий сделал всё, чтобы расположить к себе Германика, и, прежде всего, потребовал от сената предоставить приёмному сыну пожизненную проконсульскую власть. Этим он отрезал Германику путь к провозглашению себя императором, что тот мог вполне себе позволить, командуя самой большой армией Рима. Многие толкали Германика на путь измены, но ввиду такого отношения к нему приёмного отца, римляне, вероятно, осудили бы его и поддержали Тиберия.