Понурый Балтия-джаз
Шрифт:
Минуты три мы молчаливо смаковали свою причастность к избранному кругу ценителей изысканных мыслей. Пьяные умники.
– Ты изменял когда-нибудь жене, Бэзил?
– спросил вдруг Ефим.
– Может, перейдем от слов к делу? Было когда-то одно местечко на бывшей Ломоносова...
– Да не об этом... Всерьез изменял, с другой, серьезной женщиной?
– Тебя, что же, посетило чувство?
– спросил я выспренно. Вполне искренне при этом. Действительно, мы перебрали, наверное.
– Еще не уверен, - торжественно провозгласил он.
– Ну, тогда вот что я скажу...
– Повтори! Из тебя, Бэзил, если и выдавливаются собственные, то исключительно насчет деньжат. Жажда наживы - твоя всепоглощающая страсть...
Неплохо бы, подумал я, и сказал:
– Мне это нравится... То есть, эта всепоглощающая страсть нравится... И потом, мне кажется, что деньги - не вещь, а нечто одушевленное. Как верные слуги. Приходиться только отслеживать их поведение, чтобы они не произвели большевистский переворот и ты стал им не нужен...
– Ну, хватит, хватит про это... Что ты там собирался цитировать?
Я подумал, что ничего не знаю о семейном положении Шлайна - какая у него жена, есть ли дети, в какой квартире живет и имеется ли дача, собственная или казенная?
– Настоящий мужик, - изрек я, придержав шаг во имя значимости философемы, - изменяет любовнице с женой. И если жена это понимает, все в порядке, вы - великая пара!
– А если жена изменяет со мной любовнику? Звание великой пары сохраняется?
– Оппортунистическая мысль, - сказал я.
– В данном варианте в позиции жены, мне кажется, можно усмотреть отсутствие партнерской этики.
– Вот именно. Контора так и поступает, неэтично - с досадой вдруг выдал Ефим.
– И мне это не кажется, а именно так и есть.
– Вот тебе раз... При чем здесь контора?
Я потихоньку глубоко вдохнул и выдохнул, чтобы выветрить хмель.
На эту встречу Шлайн, как и в прошлый раз, явился по моему вызову.
После ареста Чико и его группы я позвонил на явку. Ответила Марика. Я попросил устроить встречу с Ефимом. Когда перезвонил спустя полчаса, трубку взял уже папаша Велле. Он и передал, что Шлайн встретится со мной у варьете.
Ефим не прокомментировал арест прогулочной группы Тургенева. Лишь задал уточняющий вопрос - какого цвета был "Лендровер", в который впихнули Чико со товарищи, и носили ли агенты форму? "Лендровер" мне показался темно-синим, брали группу люди в форме констеблей и спецназовцев вперемешку. Ефим спросил номер машины, я его назвал. Больше события до варьете не обсуждались...
Он ускорил шаги, на ходу втискиваясь в рукава пальто. Если разгоняется, подумал я, значит переходим к разговорам по существу. Так и получилось.
– Что ты думаешь об аресте банды?
– спросил Ефим.
– Чико спрятали от меня.
– От нас, - сказал Ефим.
– От меня...
Удивительно, но он не возразил.
Орда парней и девиц, возвращаясь к старту на горушке, обтекала нас, возбужденно обсуждая колдобины Ратаскаэву. Цветные картузики смотрели лакированными козырьками у кого назад, у кого вбок. Роликовые доски они несли в охапку.
Ефим, задрав полу, достал из кармана брюк пластиковый цилиндрик,
– Будешь? Протрезвляет...
Я помотал головой.
– Зачем же выпивали? Жалко денег, истраченных на выпивку.
– Опять деньги, - поморщился он.
– Нет, не деньги, - сказал я.
– Здоровье. Эти штуковины действуют на сердце или печень.
Ефим подбросил таблетку и, поддев носком ботинка, отфутболил в темноту.
– Так что же - контора?
– напомнил я.
– Мой источник здесь сообщает, что в результате прочесывания в городе в сети угодили две фигуры из пророссийского подполья, связанные с калининградскими структурами. Они не уголовники. И криминальная полиция препроводила ореликов в полицию безопасности, то есть контрразведку. Контрразведку же здесь натаскивают британцы. Такова традиция с довоенных времен... Но эстонцы, учившиеся у англичан, пока ещё сопляки в сравнении с теми, кто получил московскую и ленинградскую выучку. И поэтому англичане в серьезных случаях ни на тех, ни на других не полагаются. Работают через свою агентуру...
– Ты причастен к этому направлению?
– Не здесь - в Москве, и постольку поскольку, как говорится. Калининградцев ведет Марта Воинова под руководством Дубровина. Во всяком случае, документированная информация поступает в центр через него... А он не поставил меня в известность о захваченной парочке.
– Мне-то зачем об этом знать?
– Для ориентировки. В Калининградском анклаве легально существует партия Балтийской республики. Сторонников у неё много, на последних выборах - треть голосовавших. Жаждут самоопределения и превращения в подобие Гонконга...
– О господи, сколько дури на земле твоей, и все ради денег, - сказал я.
– Теперь про деньги ты верно приметил.
Мимо опять прогрохотала орда на роликовых досках. Ефим выждал, пока она скатится под уклон.
– Балтийских партийцев подогревают, - сказал он.
– Делают это в основном придурки из экстремистского крыла. Бывшие офицеры, которым не светило возвращение из западных гарнизонов в российскую беспросветность. Полные отморозки... Анонимка о покушении на Бахметьева в стиле и духе их мелочной суетности. Как что не заладится, сразу за доносы. Но сие лишь предположение. Этим ребятам Чико здесь, а тем более с большой оравой, совсем не нужен, как не нужен он и всем остальным, кто от Таллинна до Риги греет руки на скандинавской и польской контрабанде... Впрочем, мне кажется, что и появление тут подпольных "балтийцев", и приезд Чико - части одного замысла. Но какого?
– Какого?
– повторил я иронично.
Мы прекратили разговор, выжидая, когда отгрохочет на роликовой доске одинокий молодец, поспевающий вдогонку проскочившей группе...
Я собирался высказаться в том смысле, что появление в Таллинне калининградцев и Чико, в особенности двух азериков, да ещё с московского кладбища, в хвосте этой яркой кометы, несомненно имеет геополитическое значение. Напрашивались аналогии про путь из варяг в греки. От Балтики до Каспия. Да не успел подобрать слова...